Зловонный сожитель
Из сборника «Кровавый амфитеатр», 1630
Отбелить мавра и извести пятна на шкуре леопарда значительно проще, чем привести к добру того, кто закоснел во зле. Безрассудный, страдал я за беззакония свои, сказал царь и пророк[1], но раны мои зарубцевались; жестоко осудил Даниил старца, оклеветавшего Сусанну[2], и упрекнул его за то, что состарился он в днях злых. И вопиял Спаситель, и плакал над могилой зловонного и гниющего Лазаря[3], но еще более смердел грешник, погрязший в непотребстве и порочных привычках. В этом рассказе, который я не без основания помещаю среди трагических историй, вы увидите, как из-за презренной плоти мы можем ввергнуть в погибель нашу бессмертную душу.
В одном городке королевства, название коего я умолчу, дабы не обижать ни край, ни его жителей, проживал некий принципал, возглавлявший коллегиал, где юношей обучали изящной словесности (не знаю только, обучали ли там добрым нравам); принципала сего мы назовем Эпафродитом. Не станем уточнять, был он мирянином или лицом духовным, дабы из-за пороков одного не возводить хулу на все сословие. Умом он обладал быстрым, был красноречив и силен в греческом, латыни и философии. А еще он заботился о том, чтобы привлекать в вверенный ему коллегиал хороших учителей, и сам так прекрасно, старательно и усердно учил учеников своих, что очень многие по его дисциплинам преуспевали. Но если бы Богу было угодно, чтобы он имел не только обширные познания, но и прекрасную душу и чистую совесть, тогда бы у нас не было причин рассказывать о его ужасной кончине и ставить его в один ряд с теми, кого, как уверенно можем мы сказать, осуждают все.
Недостойная и распутная жизнь его завершилась бесславно, а страшное проклятье Господа, павшее на него после смерти, наверняка покажется вам неотвратимым и удивительным. Рожденный в провинции, где все славились особым пристрастием к выпивке, он имел слабость к вину. Питие обычно сопровождалось обжорством, и, хотя пил он только хорошее вино и ел только лучшее, поглощал он столько всего, что тело его походило на бурдюк, наполненный яствами и напитками. А еще он пристрастился к игре. Но погубили его женщины. Рухнув в бездну следом за теми, кто уподобился Давиду, Соломону и Самсону[4], он позабыл и мудрость свою, и ученость. Тридцать лет он сожительствовал с женщинами, постоянно их меняя, и развратил немало жен и девиц, не привязавшись ни к одной из них. Иногда он заводил сожительниц за пределами коллегиала, а иногда содержал их при себе, живя с ними словно с законными супругами. Он не заботился ни об огласке, ни о дурном примере, который подавал нежной юности.