- В армию вечно всякий сброд набирают. За каждого рекрута вербовщику платят премию, так он готов хоть из-под виселицы взять. Половина солдат - бывшие преступники, бродяги, вторая - случайные люди. Напоили, подсунули подписать. Утром очухался, а дороги назад нет.
- Почему думаешь, что он солдат?
- Уже нет. Дезертир.
- Извини, - после паузы признался Глэн, - не понял.
- Походка у него очень характерная.
Глэн остановился, пялясь вслед уже удалившемуся беглому, пытаясь нечто уяснить. Судя по молчанию, опять ничего не дошло. Приятно, черт побери, чувствовать себя мудрым и всезнающим, поучая взрослого человека.
- Солдаты ходят совсем не так. Как моряка сразу видно. Спина прямая, ноги сами по себе двигаются. Им долго палкой внушают правильную походку. Чтобы не топтались, а маршировали. У нижнего чина, невзирая на разницу в росте, одинаковый шаг.
Он опять оглянулся - не знаю уж, что надеялся с такого расстояния обнаружить.
- Иногда чувствую себе глупцом...
Я невольно ухмыльнулся. Вишь, только изредка. По мне - постоянно.
- ...не замечая простейших вещей. Так за беглого, наверное, премию платят, - выдал Глэн после еще одной паузы итог глубокого раздумья.
- Платят. Не особо, но есть. Но, во-первых, мы с тобой тоже не особо законопослушные люди и с какой стати должны власти помогать. А во-вторых, Господь свидетель, пока от чиновника даже эту мелочь получишь, поседеешь. Пусть идет куда хочет и живет как умеет. Другое дело, ежели бы угрожать стал или грабить. А он вежливо спросил. Чего это я стану кидаться и вязать, рискуя получить пулю или нож под ребро.
Ну, на самом деле есть способы проще и удобнее. Постоянно при себе ношу стальную гирьку, подвешенную на тонкий ремешок длиной в локоть и прикрепленную к деревянной рукоятке. Неискушенные запросто принимают за строительный отвес. А ведь убить такой штукой или оглушить, раз уж в шапке, при определенном навыке ничего не стоит. Правда, не сказать, что у меня его много, но на один неожиданный хлесткий удар точно хватит. Больше вряд ли потребуется. Потому и не люблю показывать даже хорошо знакомым. Все же бандитское орудие, вроде удавки.
- Во славу Людовика Шестнадцатого? - возмутился я вслух для развесившего уши Глэна. - Так я ему ничем не обязан!
Довольно долго мы топали в молчании, если не брать в расчет его постоянного сопенья. Как выяснилось, на лыжах он тоже ходить не умеет. Ничуть меня не удивило. Хорошо, еще не слишком далеко и снега пока мало. Но умаялся бедолга страшно и даже по сторонам смотреть перестал. Когда я остановился, он прямо в спину уперся. Некоторое время тупо смотрел, потом устало удивился.