- Пошли, - я мягко потянул ее по ступеням наверх.
Она чуть упиралась.
- Куда? - спросила глухо.
- Ко мне. Я тут рядом. Пошли, согреемся.
- Зачем? - она опять начала вырываться.
В глазах ее стояла безнадежная тоска. Я колебался лишь миг, а потом кинул ей спасательный круг:
- Ты мне нужна. Пошли уж, Мелкая, пошли...
И она пошла со мной, прижимаясь, как бездомный щенок, и пытаясь время от времени заглянуть в глаза. Мне было от этого муторно.
Дома я первым делом засунул ее под горячий душ и велел сидеть там, пока не выпущу. А сам заметался по квартире: выжимал, как мог, пальто и одежду, развешивал все на батареях, грел суп с фрикадельками, мастерил бутерброды...
Потом она сидела на кухне и, не поднимая глаза, послушно потребляла пищу, а я давился комом, что встал у меня от этого поперек горла. Тишина квартиры давила.
Мелкая доела, аккуратно вернула ложку на место, и замерла, взявшись побелевшими пальцами за столешницу.
- Добавки?
Молча, все так же глядя в стол, помотала головой.
Я вздохнул, готовясь к нелегкому разговору:
- Ну, пошли тогда в комнату.
Включил торшер, усадил ее в кресло, сам сел на тахту напротив. Доверительно наклонился вперед, сложил ладони "пирамидкой" и негромко приказал:
- Рассказывай.
Она дернулась было что-то говорить, но изо рта вырвался только длинный всхлип.
Я осторожно взял ее за пальцы:
- Мне можешь рассказать все. Обещаю, что мое отношение к тебе от этого не изменится.
Она еще раз всхлипнула, потерла припухшие веки и начала рассказывать. Я слушал тихий монотонный голос, смотрел на лихорадочный танец жилки на ее шее и заводился, зверея. Челюсти свело от острого желания вцепиться врагу в кадык. Мир качнулся и поплыл, выворачиваясь наизнанку кровавой пеленой.
Мотанул головой, приходя в себя. Главное сейчас - не напугать ребенка.
Я попытался натянуть на лицо улыбку и не преуспел. Губы судорожно подергивались, лицо перекашивало гримасами. Хорошо, что Мелкая занавесила глаза челкой и смотрит в пол.
- Вот... Маму вчера похоронили... Я и решила... В детский дом не хочу... - узкие плечи опять начали подрагивать, - так - тоже...
Я решительно пересел к ней в кресло и приобнял. Она тут же доверчиво уткнулась мне куда-то в грудь, и футболка стала намокать. Я чесал ей за ушком, бормотал что-то успокаивающее в затылок и прокручивал в голове немногочисленные варианты.
"Ах, как жаль!" - от досады я скрипнул зубами, - "убивать этого урода нельзя. Как ему повезло! А тогда... Тогда только таким образом".
- Так, Мелкая, - с трудом расцепил ее руки и встал. - Адрес говори.
- Зачем? - она безуспешно пыталась стереть со щек мокрые дорожки.