— Что случилось, дорогая? — спросил он.
Она посмотрела на Томаса. Ее губы дрожали, прекрасное лицо превратилось в неподвижную маску. Она очень четко и спокойно проговорила:
— Десять часов.
— Да, и что из этого следует?
— Сейчас они стоят перед нашей дверью, и если я поставлю пластинку с песней «Я страстно люблю тебя», — они войдут.
Томас отложил десертный прибор.
— Кто войдет?
— Полковник Сименон и его люди.
— Сименон, — повторил он, как эхо.
— Да, из «Второго бюро». Я тебя предала, Жан. Я самая последняя дрянь на свете.
Наступила тишина. Ее нарушил Томас.
— Может быть, ты хочешь еще персик?
— Жан, не будь таким, я не вынесу этого! Почему ты не ругаешься, не ударишь меня?
— Шанталь, — проговорил он, чувствуя, как его охватывает страшная усталость, — Шанталь, почему ты это сделала?
— Власти завели на меня дело. Из-за очень серьезного случая, который мы прокручивали еще с Пьером. Положение было почти безвыходное. Но тут появился Сименон и предложил: «Если ты нам доставишь Леблана, мы все уладим». Что бы ты сделал на моем месте? Ведь я тебя еще не знала.
Томас думал: «Что за жизнь, все хуже и хуже. Одни охотятся за другими и стараются сожрать их, предать, уничтожить, руководствуясь правилом: убить, чтобы не быть убитым» — и тихо спросил:
— Что нужно им от меня?
— Сименон получил приказ. Ты кого-то обманул со списками. Так ли это?
— Да! — ответил Томас.
Шанталь встала, подошла к нему и положила руки на его плечи.
— Мне хочется плакать, но слез нет. Ударь, убей меня! Делай что-нибудь, но не смотри на меня так.
Томас опустился в кресло и тихо спросил:
— Какую пластинку ты должна поставить?
— «Я страстно люблю тебя».
Легкая улыбка появилась на его бледном лице. Он встал. Шанталь с испугом отшатнулась от него. Но он прошел мимо нее в соседнюю комнату, включил граммофон и начал искать пластинку. Томас горько улыбнулся, прочтя название найденной пластинки, и опустил ее на диск. Раздались первые такты мелодии, и Жозефина Беккер запела песню о любви. Снаружи послышались приближающиеся шаги. Шанталь вскочила и встала перед Томасом, закрывая его. Дыхание было прерывистым. Она прошептала:
— Беги. Под окном спальни плоская крыша.
Он, улыбаясь, покачал головой. Шанталь пришла в ярость.
— Идиот. Они убьют тебя. Через десять минут ты станешь утопленником в водах старой гавани.
— Было бы очень любезно с твоей стороны подумать об этом раньше, моя любовь, — ответил Томас ласково.
Она обернулась к нему так, как будто хотела его ударить, и закричала:
— Не говори глупости сейчас.
Послышался стук в дверь.
— Открой, — сказал Томас.