— Ах, Нанетта, — простонал Томас.
— Да, месье.
— Я должен перед вами извиниться. Вы так прекрасны, молоды. При других обстоятельствах я не сидел бы истуканом. Но сейчас я полностью разбит.
— Понимаю, месье, — прошептала Нанетта и поцеловала его, покраснев при этом.
Обед был накрыт в большом темном помещении, из окон которого был виден сад. Полковник был в штатском — в великолепно сшитом фланелевом костюме, который он носил, как английский аристократ. Он ел левой рукой, так как на правой два пальца были перевязаны. Полковник подождал, пока Нанетта убрала посуду, и сказал:
— Какой деликатес! Чем фаршированы груши, позвольте спросить?
— Тертым сыром, герр полковник. Что вы хотите от меня?
Томас ел мало. Он чувствовал, что после длительного голода не должен перегружать желудок. Полковник ел с аппетитом.
— Я знаю, вы человек принципов. Вы скорее дадите себя убить, чем станете работать на СД.
— Да.
— А на Канариса? — полковник взял еще одну грушу.
Томас тихо спросил:
— Как вам удалось вытащить меня из гестапо?
— Ах, очень просто. Здесь в парижском абвере работает хороший специалист, капитан Бреннер. Он уже давно изучает вашу биографию. Вы все великолепно проделывали.
Томас кивнул головой.
— О, не надо скромничать, пожалуйста. Когда Бреннер установил, что СД арестовало вас и заперло в «Фрезне», мы разыграли небольшую шутку.
— Шутку?
Верте показал на папку с надписью «Совершенно секретно», лежавшую на столике у окна.
— Наш способ отбирать арестованных у гестапо мы комбинируем из различных следственных и агентурных сообщений и фактов. Например, мы узнаем, что некий Пьер Хунебелле связан с рядом диверсий в районе Нанта. Фабрикуем на него досье, в котором нужны подписи и как можно больше печатей, штемпелей. Это всегда производит должное впечатление.
Нанетта внесла шницель. Она бросила на Томаса нежный взгляд и нарезала шницель на мелкие кусочки. Верте рассмеялся.
— Вы делаете успехи. Куда я смотрел раньше? Да, о шутке. Когда документы были подобраны и приведены в порядок, я отправился к Айхлеру и спросил, случайно не они арестовывали некоего Пьера Хунебелле? При этом я выглядел очень сконфуженным. «Да, — ответил он торжествующе, — сидит в „Фрезне“». Вот в этот-то момент я и показываю ему мои документы. При этом разыгрываю комедию, упоминая имена Канариса, Гиммлера, делаю Айхлера носителем государственной тайны и прошу его внимательно ознакомиться с документами. Финал — передача абверу опасного для рейха шпиона — проходит совсем легко.
— Но почему я, герр полковник? Что я могу для вас сделать?