— Это Леманн. Я переговорил с известным вам господином. Итак, шесть тысяч.
— Нет, — ответил Томас.
— Что «нет»? — тревога звучала в голосе майора из Кёльна. — Вы уже продали?
— Нет.
— Так что же?
Томас задумчиво посмотрел на лист бумаги, лежавший в машинке:
— Я еще веду переговоры и приму ваше предложение во внимание. Позвоните, пожалуйста, завтра.
«Фрица Лооза я должен записать в мой список», — подумал он раздраженно. Затем собрал все бумаги в портфель и отнес его портье, который спрятал его в сейф.
Томас хотел совершить прогулку и подумать, как решить стоявшую перед ним проблему. Он должен, обязан ее решить!
В холле он увидел агента Ловоя. Шишка на его лбу стала еще больше. Ловой вскочил с кресла и подошел к Томасу. Глаза британца хищно блестели:
— Как с портфелем? Я его отчетливо видел.
— Я веду еще переговоры. Спросите меня завтра.
— Послушайте, я предлагаю вам значительно больше, чем ваши наци.
— Да, да, хорошо, — проговорил Томас и, погруженный в свои мысли, вышел на солнечную улицу.
На авениде да Либердаде он остановился. По ней шла похоронная процессия. Полиция перекрыла движение. Прохожие снимали шляпы. Слышны были молитвы, пахло ладаном. Вдруг послышался смех. Смеялся молодой господин, бестактно нарушая торжественную тишину.
— Грязный иностранец, — старая женщина плюнула Томасу под ноги.
— Да, мамаша, да, — сказал он и, зажав зонтик рукой, поспешил на главный вокзал.
В зале ожидания Томас подошел к газетному киоску с иллюстрированными изданиями всех стран мира. Черчилль и Гитлер, Геринг и Рузвельт мирно висели рядом в окружении обнаженных девиц и молодцев.
— Газеты, пожалуйста, — попросил Томас, еле переводя дыхание, — все французские и все немецкие.
— Но они позавчерашние.
— Ничего, давайте что есть и даже все старые.
— Вы что, пьяны?
— Трезв, как стеклышко, быстрее, папаша!
Старик пожал плечами и продал весь завалявшийся остаток старых номеров «Рейха», «Фолькишер Беобахтер», «Берлинер Цайтунг», «Дойче альгемайне Цайтунг», «Мюнхенер нойстен Нахрихтен», «Ле Мартин», «Ловре», «Ла Петит Паризьен», «Пари Суар» и старые номера девяти французских провинциальных газет. С пачкой газет вернулся Томас в отель и заперся в своем номере. Он изучал газеты, но только последние страницы, где помещались некрологи.
Много людей умирало ежедневно в Кёльне, Берлине, Париже, Тулузе и других городах. Мертвым гестапо было не страшно.
Томас начал печатать. Работа захватила его целиком. Теперь он мог со спокойной совестью записывать даже настоящие адреса и имена… умерших граждан.
2 сентября 1940 года в магазине кожаных товаров на авениде Дуаче Пачеко наш герой купил два черных портфеля.