— А чем он плох?
Он свой человек, наша родня!
— Родня! — кипятилась Робия. — Уродина, длиннобородый, мужлан, в потрепанном халате!
— А ты, дочь моя, сама более достойных отвергла. Да и не такая уж ты и красавица. Надеюсь, что с Хамидханом ты обретешь свое счастье.
— Нет, нет, за него не пойду, лучше уж остаться старой девой!..
— Не отвергай! Ты знаешь строгость и суровый нрав отца. Выдаст за какого-нибудь арбакеша!
— Ну и лучше за арбакеша, чем за этого жалкого муллу!
— Что ты чепуху несешь! Хамидхан — человек ученый, образованный, знает толк в жизни.
— Нет, нет и нет!
— Ну и глупо! Все равно будет так, как велит отец. Мать сказала это в повышенном тоне и вышла из комнаты. Робия, рыдая, упала на ковер. Она оплакивала свою уходящую юность, свою зависимость от родителей, свою неволю. Казалось бы, все у них в доме есть, многие молодые девушки завидуют ее богатству. А счастья нет. Дочери мелких торговцев и даже простых чесальщиков шерсти вышли замуж за того, кто им нравился, нашли свое счастье, а она, дочь бухарского миллионера, обречена быть всю жизнь с нелюбимым человеком! Ее выбрасывают из родного дома, как ненужную вещь! Кому же пожаловаться на горькую долю?..
Робия понимала, что происходит: отказывая женихам, она не заметила, как шло время и она уже стала считаться старой девой, что роняет достоинство ее отца, набрасывает на него тень. Но нельзя же из-за этого оказаться в объятиях нелюбимого, скучного, холодного человека!..
И вот в эту страшную для нее минуту в комнату вошел ее младший брат, Халим-джан. Он увидел свою любимую сестру, лежащую на ковре, ее полные отчаяния глаза, красные от слез, подошел к ней, помог подняться, вытер слезы на ее щеках и участливо спросил:
— Что с вами, сестра? Вы больны?
Робия, всхлипывая, отрицательно покачала головой.
— Так что же с вами? Обидел кто-нибудь?
Робия чувствовала, что во всем мире только один этот ее брат, пятнадцатилетний юноша, заботливый и добрый Халим-джан поймет ее переживания и сделает для нее все что сможет.
— Замуж меня хотят отдать… — проговорила она, задыхаясь от слез, — этому… Хамидхану… — ей было противно даже произнести его имя.
— Хамидхану? — изумленно воскликнул Халим-джан.
— Да, уж такое мое счастье, невезучая я! Робия снова заплакала, припав к плечу брата.
— Что мне делать? Как быть?
Не смогу я с ним жить…
— А как отец к этому относится?
— Отец! — презрительно буркнула Робия. — Да он сам все это придумал! Пока был здоров, не обращал на меня внимания, а засел дома и заметил, что я уже старая дева. Вот хочет убрать меня поскорее, выбросить, как ненужную тряпку!