— Он работает сарайбоном у Нового базара, — отвечала Фируза. — А живет в квартале Чорхарос, рядом с Низамиддин-эфенди.
— Все ясно! — сказал Насим. — Все это провокации самого господина назира. Жена Бако-джана прислуживает во дворе назира. И дочь тоже…
— Но это нужно еще доказать, сказал Асо. — Низамиддин не такой уж наивный человек.
— В этом деле может помочь только сама девушка, ключ от загадки у нее в руках, — сказала Фируза. — Но Бако-джан сказал, что девушка не хочет раскрыть тайну.
Асо сказал уже с облегчением:
— Я очень волновался, не зная в чем дело. Теперь вопрос ясен. Вы, Фируза-джан, будьте спокойны, никакие беды не коснутся вас и вашего клуба. Все эти загадки скоро разрешатся.
— Низамиддина надо снять с работы и арестовать! — резко сказала Хамрохон.
Все засмеялись.
— Почему смеетесь? — спросила она серьезно. — Меньше мусора — чище на земле, говорят…
— Это верно, — сказал Асо, — меньше мусора чище на земле. Но мы должны еще доказать, что Низами мусор. Потому что есть люди, которые считают Низамиддина мощным карагачем в саду государства.
— Вот чтобы добыть доказательства, мы и работаем день и ночь, — сказал Насим-джан.
Посетители Фирузы отправились по своим делам. А Фируза, выйдя во внутренний двор, обошла все комнаты, проведала женщин и девушек, дала необходимые указания учительницам. Вернувшись в кабинет, она уже повязала платок и собиралась накинуть паранджу, чтобы идти домой, но вошла уборщица и сказала:
— Фируза-джан! Там пришли узбечки и туркменки, хотят видеть вас.
— Пусть войдут, — сказала Фируза и вновь села на свое место. «Что это за узбечки и туркменки, откуда они? — подумала она. — Раз они пришли, значит, им нужна помощь…»
Дверь открылась, и в комнату вошли пять жительниц степей — все в красных и белых просторных платьях, с марлевыми, ситцевыми и шерстяными платками на головах. Вошли, поздоровались.
Фируза встала им навстречу. Три из них были узбечки, две — туркменки (это было видно по их одежде). Фируза усадила их, сама села за свой стол и глядела на пришедших с улыбкой Одна из туркменок была совсем юной, видимо, только что вышла замуж, все узбечки были примерно одного, среднего, возраста.
— Добро пожаловать! — приветствовала их весело Фируза. — Чем могу вам служить?
Гостьи переглянулись и ничего не сказали, потом старшая из туркменок решилась.
— Мы пришли из Чарджоу, — заговорила она наполовину по-узбекски, наполовину по-туркменски. — Все мы — бедняки из кишлака Равот-Кала… Сегодня ровно десять дней, как наших мужей увели, — сказали, что на собрание, и до сих пор о них ни слуху ни духу.