В глазах прояснилось, и Тиса смогла оглядеться. Комната тонула в полумраке. Одинокая свеча, самая обычная без наклада, истекала жидким воском на дубовую столешницу, испещренную мелкими царапинами. Острое пламя шипело и билось. Дрожали тени на бревнах лиственничного сруба. Под потолком, подбитым дранью, щерилась голова лохматого вепря, сверкая изогнутыми длинными как сабли клыками. Чучело буравило Тису единственным стеклянным глазом.
За гранью света во тьме проявились контуры кресла с высокой спинкой. Тиса скорее почувствовала, чем разглядела сидящего в нем собеседника. Как и тех двоих, что замерли за его спиной.
— Да или нет? — голос зазвенел ледышкой.
— Да, господин! — Тиса удивилась, услышав свой приглушенный ответ. Ладонь сжала жесткое ребро стула.
— Отлично.
Навстречу ей на свет воспарил рыжий кошель, размером с бычье сердце. Из замши, — сперва опрометчиво подумала Тиса, — но потом разглядела матовые чешуйки, — нет, змеиная кожа. Кошель продолжал парить на расстоянии вытянутой руки.
— Я вижу, мы нашли общий язык, — произнес уже мягче вэйн, теперь это было очевидным. — Придерживайся плана. Древняя вэя в твоих руках выполнит все приказы, точно послушная кошка. Связь только в крайнем случае. Возможен перехват.
Приближаясь, кошель снизился и уткнулся в колени. Тиса решила, что имеет место ошибка. Ее приняли за другого человека. Между тем рука Тисы, широкая в грубой черной перчатке с отложной манжетою, подхватила кошель. Тиса насторожилась. Что-то здесь было не так.
— Помни, владелец не должен остаться в живых. Уничтожь его!
«Что?!» — переспросила Тиса, но голоса своего не услышала. Лишь треск свечи нарушал молчание.
«Что со мной?» — попыталась сказать Тиса. Как и прежде ни звука не слетело с ее губ.
Вдруг ее осенило.
Стоп. Это не моя рука! — Тису охватила паника.
— Портал обеспечим сразу, как только владелец окажется мертв. Открой кошель! — продолжал собеседник.
Пальцы вопреки желанию Тисы заплясали над узлом шнурка, что стягивал мешочек.
Она почувствовала, как подступает гнев:
«Нет, ты не развяжешь его! Черта с два!».
Она призвала всю свою волю, чтобы обрести власть над телом, но руки не поддавались. «Давай! Давай же!» — от напряжения у нее стало темнеть в глазах. Вдруг она ощутила покалывание в подушечках пальцев. И руки замерли.
— Я… не… стану! — насилу выговорила Тиса низким мужским голосом.
— Что?!! — взревел незнакомец, не веря ушам, — Не может быть! — и, вскочив с места, рванулся к ней.
Тиса почувствовала, как страх накатил на нее омерзительным шквалом. Ее подбородок сам вздернулся вверх, а взор уперся в лицо, черты которого казались смазанными будто размытая дождем акварель. Но глаза. Она никогда не видела раньше таких глаз, — отвратительные, без зрачка, слабо светящиеся фосфором. Они прожигали ее насквозь ледяным пламенем. Невыносимая боль резко пронзила голову, миллионами игл впилась в мозг, разрывая его на мельчайшие частицы. Тиса застонала, теряя сознание.