— Поверь мне, Филипп, — откликнулась Ордосия Карповна. — Будь у кого столь же безупречное воспитание как у тебя, они бы тоже говорили об этом. Что тут такого, если мать гордится воспитанием собственного сына? Где ваши родители, милая? — Тиса вдруг поняла, что женщина обращается к ней. — Почему они сами вас не представили?
Тиса упрямо поджала губу. К ним подплыла Тонечка, удерживая рукой подол платья:
— О, наша Тиса — дочь капитана Лазара. Вы разве с ним еще не познакомились? Капитан! Лазар Митрич! На одну минуточку.
Тонечка отправилась к кружку военных, прервала их беседу о прошедшей поездке в Ижеск и всех привела к вэйну, как пастух отбившихся овец. Кошкины и Лисовы отодвинулись и вернулись к козетке.
В суматохе Тиса уловила момент и скрылась от колючего взгляда Ордосии Карповны вслед за ними.
— Я так испугалась! — жаловалась Марика Ганне. — Я думала, сквозь землю провалюсь, когда она стала говорить про вырез. Разве он такой глубокий? А Филипп такой душка, скажи? Но мать его — настоящая грымза.
— Марика, тебе не к лицу такие слова, — нахмурилась Ганна.
— Но ведь это так, — протянула Марика.
Тиса наблюдала издалека, как отец вместе со старшинами и таможенниками назвал свое имя и коротко по-военному кивнул, представляясь Филиппу и Ордосии Карповне. Хорошо, что удалось улизнуть, подумала Тиса. Было бы неприятно видеть, как отец пытался бы строить из себя нормального папашу, представляя ее столичным гостям. Опять бы появилось это кислое выражение лица: да, позвольте представить, — это моя дочь, к моему вящему сожалению.
Вскоре Тонечка всех пригласила в чайную отобедать. Очень вовремя. У многих в гостиной уже урчали желудки.
Объявился Витер, и приветствовал Кошкиных и Лисовых.
— Разрешите проводить вас к вашим местам за столом, — предложил Витер Тисе и Ганне.
— Конечно, молодой человек. Буду очень признательна. — Амалия Валериановна уцепилась за руку старшины до того, как девушки успели ему что-нибудь ответить.
Витер с уморительной растерянностью на лице последовал в чайный зал со старушкой. Ганна и Тиса пристроились за ними следом. В толпу влились военные. И Тиса разобрала басовитый шепот Кубача: «Завтра же прикажу всему подразделению высинить головы в прачечной».