почти его окончила. Да, нужно сократить количество вечеринок по множеству причин. Но,
для сведения, ты успешна. Твое сердце такое большое, доброе и щедрое. – Я обнимаю ее
крепче и шепчу: – Нам обеим нужно собраться с мыслями.
– Звучит как какой–то тревожный звоночек. – Она прижимает руки к лицу, в то время как
слезы льется сквозь ее пальцы.
Я крепко держу ее, пока она рыдает настолько сильно, что ее тело сотрясается, охваченное
дрожью мышечных спазмов. Мы раскачиваемся, обнявшись до тех пор, пока ее слезы не
перестают литься, и я уверена, что она не собирается сделать ничего навроде выйти из
двери и поддаться желанию освободиться. Это то, что она обычно делает и как же я могу
помочь ей воздержаться от повторения этого? Противозачаточные средства и думаю о
себе. Я однозначно дитя, которое служит напоминанием того, что нужно быть стойкой.
Мне было бы легче помочь ей. Если она согласится.
– Я могу приготовить тебе что–нибудь поесть? – Говорю я. – У нас кое–что есть.
– Съедобное?
– Я вчера ходила по магазинам. У нас есть все самого простого до более сложного. От
соли, перца, оливкового масла до заполненного морозильника. Как насчет супа и салата?
Ничего тяжелого.
– Конечно. Пожалуйста, – говорит она.
– Я быстренько приготовлю что–нибудь.
Когда я приехала сюда на прошлой неделе, ее холодильник и кладовая были пусты. Имея
мать, которая употребляла коктейль «Грязный мартини», увлекалась витражами и
металлическими конструкциями, я с детства научилась готовить. Ба и дед, возможно и
платили за мое обучение в частной школе, но это готовка было моим. У моей мамы
творчество превратилось в хобби, у нее был огромный дом и несколько квартир,
доставшихся ей после разводов с тремя ее богатыми мужьями. После того, как я
родилась, мои дед и бабушка лишили ее наследства. После того, как Патрик и мама
расстались, у нас в доме не было прислуги. Я люблю готовить. Живя с Брук, у которой к
группе основных продуктов относятся кофе, коктейли, и еда на вынос, я не против того,
чтобы быть ответственной за покупку продуктов и быть поваром.
Пока мы говорили, я стащила резинку для волос с ее тумбочки, и стянула волосы в
хвостик, готовая «зажечь» на кухне. Ее взгляд опускается с моего лица и она смотрит на
меня, сдвинув брови.
– Милый шарфик, но на дворе лето.
Непроизвольно, я, должно быть, начинаю теребить шарф на шее и сразу же
останавливаюсь. Я смеюсь, но звук скорее похож на пронзительный визг.
– Только не на Холме. Там только один сезон. Мне надо выглядеть строго.
– С каких это пор? – Она протягивает руку, стягивая с меня шарф и ее глаза округляются.