которого мне звонили прошлой ночью.
– Да. У Вас с Мисс Кеннеди запланирован завтрак здесь, а пресса должна быть здесь в
ближайшее время.
Еб*й в рот. Почему члены команды посла принимают участие в планировании подобного
рода мероприятии? Сколько человек еще собирается «навариться» на моей «дружбе» с
Кса... что насчет ее бабушки и дедушки? Мое участие в области внешней политики?
Перечень вопросов становится все больше и больше.
– Откуда вы? – Я снова обращаю свое внимание на него, но на нем нет бейджа, только
раздражающая улыбка.
– Я из журнала «Vanity Fair». – Он протягивает свою визитку. – Вице–президент Райан
назначила Маккензи и меня ответственными за эту съемку.
– Какая тема этой статьи? – спрашиваю я строго.
– Маккензи... она журналист, пишущая статью. Она все объяснит.
– Почему бы тебе не попробовать рассказать? – Я подхожу ближе, подыскивая варианты
того, как бы дать фотографу возможность рассказать подробнее, что, черт возьми,
происходит. Это достаточно просто с моим ростом и комплекцией будучи выше этого
чувака чуть более, чем на 20 сантиметров и на двадцать... тридцать фунтов тяжелее этого
придурка.
– Эээ... – он перестает настраивать свое оборудование и улыбка исчезает с его лица. –
Сенатор, это довольно просто. Один день из Вашей жизни. Всего лишь одна съемка.
Статья выйдет в следующем месяце. Маккензи вернется, чтобы объяснить Вам. Она в
коридоре. – Он поднимает свою камеру и фотографирует!
Уникальное оружие... фотографии. Я мог бы напомнить ему, что я не подписал пресс–
релиз. Готов ли я ко всем вытекающим за этим последствиям? Такое ощущение, будто у
меня в голове туман, пока я ожидаю возвращения журналиста. Сделав несколько
фотографий, он опускает фотоаппарат и мы встречаемся с ним взглядом.
– Как называется статья?
Он пожимает плечами.
– Зависит от нашего редактора. Название «Американская Династия» фигурирует все
время. Мы создаем историю о новом поколении семейства Кеннеди. Я слышал, что вы и
Мисс Кеннеди всего лишь друзья. Не хотите прокомментировать это неофициально?
Каково это встречаться с девушкой с таким прошлым и будущим?
– Мы друзья, – отвечаю я. – Мы работаем на Холме, и это связывает нас профессионально.
У нас все запутано, – произношу я голосом, который звучит будто не мой – он звучит
настолько непривычно, насколько я пытаюсь объяснить, как глубоко она укоренилась
стала в моем сознании – не давая мне подсказки.