— Ты! — сказала Катя тихо. — Зачем ты здесь?
— Я в гостях, — так же тихо отвечал Саша.
— Ты знаком со здешними барышнями?
— Да.
— Ты часто сюда ходишь?
— Нет, я здесь во второй раз.
— Смотри, осторожней: младшая — невеста, — Катя окончательно усвоила бесстыдство Ивана, — а старшая никогда за тебя не пойдет.
— Глупости, глупости в голову тебе приходят. Я не собираюсь жениться, я так хожу.
Катя испуганно прислушалась.
— Уйди, закрой дверь. Все равно не надо, чтобы знали, что я тебе вроде родни прихожусь.
— Почему? Дура ты.
— Нет, не дура. Уж я знаю. Закрой дверь, скорее.
Саша закрыл дверь, отошел. Почему? Да потому, что быть знакомым с Катей неприлично, потому что она бедна и он беден, пусть это будет неизвестно как можно дольше, пусть об этом будут только догадки, не надо доказательств.
Лены вышла, когда он был уже в пальто; она попросила его выйти первым и зажечь на лестнице свет, сама потушила в прихожей, посмотрела, есть ли в сумке ключ.
— А который час? — спросила она.
— Одиннадцатый.
Она захлопнула дверь, и они быстро стали спускаться по ковру лестницы. В аляповатых бессмысленных витражах окон латунью отливало электричество. Она нажала кнопку, и входная дверь открылась. На улице начиналась зима.
Редкие фонари в черноте пустой улицы стыли одинокою цепью, плиты тротуара были сухи, и гулко отдавались по ним торопливые Ленины шаги. Саша шел рядом, держа ее под руку, и опять рука его терялась в ее пушистом обшлаге.
— Вам холодно, — сказала она. — Как переменилась за последние дни погода! Еще неделю тому назад мы с вами не верили, что через два месяца Рождество. А сегодня совсем декабрьская погода.
Он молчал, туман в мыслях делал для него трудным всякий разговор. Он поднял голову. Там, между кручами облаков, мерцали большие плоские звезды — голова кружилась, когда на ходу смотрел он вверх. «Она знает, что делает, — смутно подумал он, — а я не знаю, что делаю».
Лена шла в ногу с ним, и он впервые чувствовал ритм ее походки, словно было это предчувствие биения ее сердца. На углу она знаком подозвала таксомотор. Шофер перегнулся в ее сторону, она выпустила Сашину руку и подошла к машине, так близко, что даже положила руку на ее край. Саша увидел, как шевельнулись ее губы, но не расслышал адреса. «Все равно, — подумал он, — все равно, куда бы ни ехать». Он открыл дверцу, Лена села, и он сел за ней. Дверца захлопнулась, они понеслись.
— Погода переменилась, — сказала она, и голос ее дрогнул, но она тотчас оправилась, — и многое, многое переменилось. Как сладко иногда говорить банальности, правда?