Зона Салам (Соловьев) - страница 50

Сергей вытащил карту, разложил ее на коленях и потратив на изучение минуту, понял, что заблудился. Никакого завода на карте не было вообще. Вероятно при составлении плана местности, топографы решили просто не наносить данный производственный комплекс за ненадобностью. По внешнему виду, тот был выброшен с государственного баланса еще в конце шестидесятых.

Для того, чтобы определить свое местонахождение, нужно было отыскать точку отсчета. А пока палец Сокольских безуспешно рыскал в пространстве огромного, заштрихованного лесного массива. Сергей никогда не был силен в спортивном ориентировании, но сейчас ему не помог бы даже примитивный компас. После посещения города магнитная стрелка благополучно скончалась, занимая от щелчка ногтем, абсолютно произвольное положение. Солнца, как известно, всходившего строго на востоке, вообще не было видно. Унылая серая пелена равномерно заполняла атмосферное пространство. Мох, расти которому предполагалось исключительно на северной стороне деревьев, от чего-то считал, будто находится в центре Земли и пер, откуда ни попадя. Раздраженный этими обстоятельствами Птица выкурил подряд две сигареты и пошел осматривать заводские корпуса. Под солдатскими ботинками хрустела щебенка. Гулкое эхо шагов разносилось далеко по территории комплекса. На многие километры вокруг не чувствовалось ни одной живой души. Подвалы здания были доверху заполнены темной водой, с блестевшей на ней, золотисто-масляной пленкой. Деревянные элементы конструкций прогнили и осыпались трухой. На пожелтевших стенах отслаивался цемент, отчего они походили на подверженные кариесу зубы курильщика. Наиболее целым выглядел производственный цех. Длинное двухэтажное здание с распахнутыми настежь воротами. Побродив по его пустым помещениям, Сергей решил было подняться выше, но обнаружил, что лестница, ведущая на второй этаж капитально разрушена. Балки, держащие лестничный пролет, давно лопнули и бетонные ступеньки обвисли на стальных нитях арматуры. Однако, выйдя на улицу и осмотрев здание вокруг, Сокольских увидел нечто вроде желоба элеватора, по которому торфобрикет скатывался на погрузку. Желоб был довольно широким и, начинаясь от земли, по наклону градусов в тридцать пять, уходил в недра верхнего этажа. Расставив ноги лесенкой, словно лыжник, взбирающийся на гору, Сергей осторожно поднялся наверх. Здесь оказалось «побогаче», чем внизу. По углам были свалены тяжелые, ржавые агрегаты неясного предназначения. В одном из подсобных помещений лежали дырявые жестяные носилки, прохудившееся ведро и пожарный багор с трухлявой ручкой блекло-красно цвета. Единственное помещение с сохранившейся дверью оказалось чем-то вроде кабинета. Здесь чудом уцелело даже оконное стекло, правда столь грязное от пыли и копоти, что практически не пропускало света. На стене висел пожелтевший ватман, чернила на нем, за долгое время поблекли и  так выцвели,что прочитать содержимое не представлялось возможным. В углу комнаты расположился старинный письменный стол. Его вывернутые ящики валялись на полу. Любопытство Сергея привлекла настольная лампа, стоявшая здесь с тех самых, давно минувших дней. Огрызок проводки жалко торчал из покрытого ржавой плесенью корпуса, а вместо абажура вокруг лампочки была закручена газета. Птица с интересом прикоснулся к ней, но бумага моментально рассыпалась в сухие клочья и пальцы, пронзив воздух, стукнулись о мутное стекло лампочки. Тонко задрожала давно оборванная нить вольфрама, но лампочка вдруг вспыхнула тускло-желтоватым светом положенных ей, шестидесяти ватт... Сергей так и замер, с протянутой к ней рукой, обалдело открыв рот и боясь пошевелится, словно чудо могло исчезнуть так же внезапно, как и появилось. Этого не могло быть, просто потому что не могло быть в принципе! Через минуту он отвел глаза от светящейся стеклянной груши и внимательно осмотрел светильник. Ничего особенного - старая послевоенная рухлядь. «Интерьер» конца 40-ых годов... На всякий случай, потрогав огрызки проводов, он проверил корпус на наличие батареек. Естественно там их не было. Спираль в прозрачном цоколе равномерно покачивалась оборванным краем, однако это не мешало ей испускать столь привычный, мягкий желтый свет. Сокольских осторожно прикоснулся к стеклу и несколько раз стукнул по нему пальцем. Лампа потухла. Через полчаса выяснилось следующее: лампа будучи вывернутой из патрона, горела сам по себе. Сам светильник роли здесь не играл. Свет появлялся от прикосновения к стеклу, причем лампа абсолютно не нагревалась и в отличие от своих обычных «подруг», тухла сразу же после серии коротких постукиваний. Контакт при этом должен был быть произведен именно кожей пальцев. На алюминиевую ложку, ткань и дерево, лампочка не реагировала. Окрыленный данными открытиями, Сергей аккуратно замотал чудесный предмет в мягкую тряпку, уложил  в пустую консервную банку и спрятал находку в рюкзак. Проанализировав пройденный путь, припомнил подъезд дома в Припяти (там он расколол несколько таких ламп), но те в руках не светились. Значит данным свойством обладают далеко не все электрические предметы. Здесь же, на заброшенном заводе, это была первая попавшаяся лампочка. Профессиональная память бывшего электрика цепко хранила состояние всей встреченной на пути осветительной системы. Хотя... Ну конечно! В дальнем конце пустого коридора, под потолком, висела здоровенная ДРЛ (дуговая ртутная лампа), применявшаяся для освещения больших производственных помещений. Эта штука, пожалуй будет посерьезней своей маленькой, настольной «коллеги». Сергей подхватил рюкзак и зашагал к противоположной части здания. В конце длинного, широкого и пустого коридора, висел решетчатый светильник. С прозрачного плексигласового корпуса, свисали клочья пыли. Вдоль стены под ними, протянулись водянисто-коричневые разводы от ржавого железа...