С улицы донесся выстрел. Стреляли совсем рядом, напротив входа. Восточная красавица даже не дрогнула. Я обернулся. Телевизионщики спокойно возились со своим хозяйством. Джахонгир поймал мой встревоженный взгляд.
— Выхлоп. Грузовик проехал.
Пока я придумывал шутку, чтобы скрыть смущение, он понимающе улыбнулся и кивнул на мой кофр:
— Коллега?
— Вроде того.
Я шагнул к нему и назвался. Подошли два спутника Джахонгира.
— Ахмад, — представился долговязый. Оператор, судя по камере в руках.
— Он наш Би-би-си, — пояснил, ухмыляясь, второй.
И без объяснений было понятно, что он шофер съемочной группы. Я давно заметил (а в Таджикистане это проявляется особенно ярко), что всех водителей окружает особый ореол значительности. Кого бы ни возил шофер, он всегда держится немного в стороне, словно бессознательно подчеркивая свою второстепенность, социальную подчиненность и, вместе с тем, превосходство над пассажирами. Но эти трое были сплоченной, дружной командой.
Мы пожали друг другу руки, Джахонгир спросил:
— Бывал прежде в Таджикистане?
— Приходилось. Сейчас приехал к Сангаку, взять интервью.
— Олег, оказывается, вы наш конкурент, — сказал Би-би-си. — Мы тоже Сангака снимать будем. Завтра утром он в Пяндже с беженцами встречается.
— Мне на сегодня назначил, — сказал я. — На два часа.
— Я подброшу тебя в штаб, — сказал Джахонгир. — Надо туда заглянуть, разведать, что и как. Подожди меня. Только аппаратуру в номер закинем.
Штаб Народного фронта размещался в здании бывшего обкома партии. Мы вошли в просторную приемную, обставленную с провинциальной обкомовской роскошью. Слева — дверь, обитая, как принято, стеганной кожей. Рядом стол, а за ним — молодой человек в аккуратно отглаженном камуфляже. Адъютант или секретарь. Поодаль ждали приема просители: крестьяне окрестных сел, горожане, старухи… Народный фронт — единственная реальная власть в городе.
Мы подошли к столу адъютанта. Он встал и не без энтузиазма, но с достоинством пожал руку Джахонгиру. Репортера здесь хорошо знали. Я протянул редакционное удостоверение. Адъютант внимательно его изучил, вышел из-за стола и скрылся за кожаной дверью. Вскоре вернулся:
— Подождите. Только с Сангаком долго не говорите. Сегодня его японское телевидение снимает.
— Ишь ты! — присвистнул Джахонгир. — Какой канал?
— Не помню, трудное слово. У меня записано.
— Будь другом, глянь.
Адъютант замялся:
— Я тебе потом скажу.
— Государственная тайна?
— Э, секрета нет. Просто, понимаешь… — промямлил адъютант, потом махнул рукой: — А, ладно. Сейчас посмотрю.
Перед ним на столе лежал поверх бумаг короткий автомат. Должно быть, «УЗИ». Адъютант покосился на закрытую дверь Сангакова кабинета и осторожно потянул листок, придавленный ствольной коробкой.