Кто-то стучит по плечу.
— Русский, отойди. Хорош зря воду тратить. Я умоюсь.
А это тот бес из охраны, что меня во двор к Зухуру не пропустил. Хасан. По кликухе Шухер. Шустрый как таракан, заразный как тифозная вошь.
— Умывайся, — киваю на соседние бачки. — Вон сколько свободных.
Он:
— Я сказал: вали на хер.
Отвечаю спокойно, вежливо:
— Что хочешь проси — все твое. А этот бачок не могу. Семейная реликвия, дедушка завещал.
Он таких слов отродясь не слышал.
— Ты че гонишь? Умный, да? — и руку в карман сунул.
«Ну, блин, — думаю, — опять махаловка…» Ситуация паскудная. Таких, как этот Хасан, я знаю. Без подлянки не обойдется. Точняк, нож вынет… Хорошо, что я рубаху скинул. Намотаю на руку, может, и отобьюсь. Не поджимать же хвост…
Пока я прикидывал, из-за угла выгреб один из давронских, Одил-кадров с полотенцем на шее. Вообще-то зовут его Одил Кадиров. Но таджики любят прикалываться. А он, небось, в отделе кадров работал. Или просто по сходству слов прозвали. А произнести «отдел» — «тэ» и «дэ» подряд — мало кто из простых способен. Язык не поворачивается.
Одил подошел к соседнему умывальнику, тыркнул сосок, набрал воды в ладони и как бы между прочим, не глядя на Шухера:
— Отвали от пацана, — плеснул воду в лицо и тыркнул сосок по новой.
Шухер вынул руку из кармана:
— Э, разговариваем, да.
Одил-кадров плеснул воду в лицо, тыркнул сосок:
— Клюв свой укороти.
Давронские с блатными — как кошки с собаками. В открытую до столкновения не доходит. Рычат и зубы скалят. А хилому Шухеру переть против Одила даже с ножом — все равно, что пигмею выходить на мамонта с пиписькой. Он, понятно, припух:
— Одил, все путем. С салагой устав обсуждаем…
Одил-кадров выпрямился, правой горстью аккуратно согнал воду с левой кисти, типа конец мокрого полотенца выжал. Потом не спеша за правую кисть принялся. Следит, чтоб капли с кончиков пальцев стекали опрятно, не брызгали, не разлетались. На Шухера по-прежнему не смотрит. Хасан намек понял:
— Хоп, как-нибудь потом обсудим, — и похилял, небрежно, вразвалочку.
Да, приобрел я другана… Сначала не врубался, с чего он вдруг окрысился, а как-то ночью лежал без сна, прокручивал варианты, как до Зухуревича добраться, — дошло. Вспомнил. Это в один из первых дней было. Как-то так получилось, что сошлись давронские и блатные. Нас, пару колхозников, тоже допустили. Обсуждали, отчего умерла жена Зухура.
Один говорит:
«Зухур отлучился, змей к его жене подкатил. Приполз ночью, она не дала, он задушил».
Другие базарят:
«Не так было. Зухур пришел ночью, видит: жена со змеем в обнимку лежит. Змея пинками прогнал, бабу пристукнул. За блядство со змеей».