Миссис Деннисон и Дэнни свернули за угол, и тут он увидел это. Ослепительно яркие синие буквы горели на уже темнеющем небе. «РИАЛЬТО», — прочел он. Они стали в длинную очередь, медленно продвигавшуюся к деревянной будочке в виде маленькой пагоды. Там продавали билеты. Потом вошли внутрь, и его ошеломили переплетающиеся красно-сине-зеленые струи, бившие из фонтана. Как это сделано? Потом поднялись по лестнице с массивными мраморными перилами. Околдованный, завороженный Дэнни не видел ни выщербленных ступеней, ни облупившейся штукатурки, ни облезлой ковровой дорожки. Все было волшебно в этом мире.
Они вошли на балкон. Перед ним и под ним разверзлась какая-то пещера, пышная и роскошная, как дворец. Толстые колонны, покрытые ажурной резьбой, подпирали синий свод потолка, на котором мерцали звезды. Разинув рот, ошеломленный и пытающийся хоть как-то освоиться в этом водопаде новых впечатлений Дэнни оказался в красном бархатном кресле. Из одного угла зала связка длинных золотых трубок, как-то соединенных вместе, вдруг издала глубокий и низкий звук, и он почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он забыл и про миссис Деннисон, когда прямо напротив того места, где он сидел, вдруг медленно пошел кверху занавес. Музыка стала замирать, свет меркнуть. За занавесом обнаружился огромный белый экран. В зале было теперь совсем темно. Дэнни испугался. «Надеюсь, тебе понравится», — услышал он голос миссис Деннисон, но не в силах был вымолвить ни слова. Потом черноту прорезал пучок света, экран ожил и заполнился образами другого мира. Зазвучали трубы, по склону холма поскакали рыцари в доспехах, и впереди всех сам король — Генрих Пятый, осадивший коня у ворот своего замка. Так в жизнь Дэнни вошел Шекспир.
* * *
Это стало привычкой. Каждую субботу миссис Деннисон и Дэнни сидели бок о бок в полупустом зале кинотеатра, уставившись на прямоугольный экран, и по очереди доставали из кулечка кукурузные хлопья.
Дэнни не вставал со своего места, пока не исчезал последний титр, он испытывал ненависть к вспыхивавшему свету и гаснущему экрану. Он знал теперь о кино все — названия картин, фамилии режиссеров, кинозвезд, операторов и сценаристов. Все мальчики в приюте наизусть помнили, сколько мячей пропустил Джеки Робинсон в 1947-м году, но зато понятия не имели о том, что Роберт Колман получил «Оскара» за «Двойную жизнь». Всей душой полюбил он эти тени волшебного фонаря, оживающие на экране. Оцепенев, следил он за тем, как Гарольд Рассел в «Лучших днях нашей жизни» берет чашку кофе стальными крючьями, заменившими ему руки, и, когда фильм кончился, быстро вытер глаза, стыдясь своих слез. К его удивлению, плакали, не стесняясь, многие мужчины в зале.