«Красота требует жертв», — не раз уверяла меня Ланка.
«Пусть требует дальше», — ухмылялась я, предпочитая служить более лояльному богу — удобству, в чьем превосходстве ничуть не сомневалась.
Безусловно, старания Лантэлии не прошли втуне — и без того симпатичная девушка светилась и притягивала взгляды, но и жертвы оказались серьезны — промокшие ноги, так и норовящие подвернуться на неровной, размытой дождями дорожке, и некоторая пупырчатость странно бледной, я бы даже сказала, синюшной кожи, весьма оригинально оттеняющей нежно-голубой цвет платья… По пути к месту встречи Ланка замерзла, тогда как я, отдавая дань своему личному божеству, чувствовала себя отлично. Физически, но не морально.
— Еще не поздно вернуться и переодеться, — занудным комаром вещала я, тоскливо глядя под ноги.
— Я не хочу опаздывать, — отбивая зубами бравую дробь, воспротивилась подруга.
— Девушкам положено опаздывать, — вздохнула я, сама не понимая, кем сие положено, куда и для чего.
Ланка лишь сердито шмыгнула носом, старательно обходя очередную лужу.
Романтики, Тьма все побери! Ну кого могут прельстить прогулки ненастным осенним вечером? Можно было бы и в корчме какой-нибудь посидеть. В компании горячего липового чая и пышных булочек с румяной корочкой… И я не отказалась бы от восхитительной жареной картошечки с грибочками в сметанном соусе, а еще… Ох, бесы, как же я хочу есть! Что неудивительно — несколько ложек супа, наспех перехваченных в обед, нельзя считать полноценным приемом пищи. Ланка, к моему огорчению, думала иначе… И теперь, вместо того чтобы ужинать в спокойной обстановке, мы спешили в небольшой, но уютный парк. Близкое расположение к Школе сделало его любимым местом прогулок студентов, а вот горожане старались лишний раз не заглядывать сюда — не ровен час, прилетит из кустов огнешаром по лбу… Пуганый у нас народ, нервный.
Парни стояли возле арки входа, окутанные темно-синими сумерками. Рядом, покачиваясь на ветру и тоненько скрипя, тускло мерцал украшенный причудливыми завитушками фонарь. Безлюдная улица и таинственный шелест ветвей почти облетевших деревьев гармонично вписывались в общую зловещую картину.
— А за спиной у него — осиновый кол или, на худой конец, лопата, — впечатленная открывшимся видом, хмуро и недостаточно тихо прокомментировала я, едва мы с Ланкой, от холода и волнения браво стучащей зубами, приблизились к некромантам.
Лис смутился и, пробормотав что-то дежурно-приятное, поспешно протянул даме сердца букет бордовых хризантем, который был принят с величайшим благоговением и счастливым вздохом. Рэмион смутился еще больше и даже шагнул назад, смотря на меня так, словно я только что призналась в желании отпилить ему голову. Почувствовав неладное, я вопросительно приподняла брови, а Лис подавился смешком.