— Чтоб тебя приворотным зельем напоили!..
Мгновенно оживившаяся Тэка фыркнула и торопливо прикрыла ладошкой неуместную на страноведении улыбку.
Ипполит продолжал заливаться соловьем, расписывая прелести южных обычаев, и с особым смаком — то, как там не любят чародеев. В основном за полное неверие в божественные силы. Я тихонько хмыкнула, уткнувшись в почти чистый конспект. Наверное, мы были совсем еще зелеными чародеями, а может, нас и назвать так пока нельзя, но большинство верили в то, во что привыкли верить с младенчества. Вполне вероятно, через несколько лет, подчинив магию и испытав собственные силы, мы перестанем полагаться на силы небесные, но здесь и сейчас в это верилось с трудом. Я, например, была уверена, что никакое могущество не заставит меня отречься от своих убеждений. Судя по помрачневшим мордашкам сокурсников, их посетили те же мысли, хотя обычно наши взгляды на одни и те же вещи не совпадали.
Они молились суровым богам, преклоняли колени в душных, пропахших тяжелыми благовониями храмах, отдавали кровно заработанные деньги жрецам. Мой же бог был другим. Он ласково улыбался с небес, нежно трепал волосы, внимательно слушал и успокаивал, не требовал жертв и поклонений… Его крылья обнимали мир, его душа жила в каждом, а его сердце билось ровно и сильно — далеко на севере, среди вечных, сияющих снегов.
Эта легенда была единственным — помимо, конечно, внешности — что осталось мне от матери. Я помнила каждое слово, услышанное в раннем детстве, — и постепенно всей душой поверила в эту сказку, ставшую еще одним камнем преткновения между мной и отцом, которого выводило из себя мое нежелание ходить в храм, читать положенные молитвы и верить лишь в положенных богов. И в этом, как и во многом другом, он не смог меня сломать. Наверное, к несчастью. Будь я менее упряма, наши отношения могли бы быть иными, но… Мне всегда казалось, что, предав своего бога, я предам себя и никогда не смогу смотреть на мир так же ясно, как и прежде.
Наконец прозвучала жизнеутверждающая трель звонка, и студенты с единым вздохом облегчения покинули аудиторию, едва не затоптав замешкавшегося в дверях Ипполита. Я благоразумно задержалась, неторопливо убирая в сумку учебник и тетрадь.
— Бесполезно, — неожиданно раздалось над моим ухом.
Я вздрогнула и вскочила на ноги, едва не приложив макушкой вовремя отшатнувшегося парня. А, совершенная ледышка из параллельной… Как там его? Тирх вроде бы?
— Что — бесполезно? — осторожно уточнила я, прижимая к себе сумку, словно щит. До этого момента я ни с кем из их группы не общалась, да они меня и не замечали особо, а потому такое внезапное внимание насторожило.