– Не боись, Федоровна, у нас, как в танке! – дядя Петя проорал что-то очень древнее даже по меркам Ирины Федоровны, быть может, еще шумерское, если верить его рассказам, и все пространство комнаты, измеряемое метрами квадратными, а не кубическими – стены, пол, потолок, словно бы выстлала голубоватая пелена. Ирина Федоровна, сидевшая в углу, оказалась под этой пеленой, но комната просматривалась по-прежнему хорошо.
– Федоровна, тут и сиди, на ринг не вздумай выходить, поняла? Чет, ну ты готов, что ли?
– Джаст э момент… Аленка, встань передо мной, как лист перед травой! Стой, не качайся. Нет! До упора расти! Ну, кому сказано! Р-расти!
– Э, Саня, хорош на нее ногой топать. Противника не видит, вот и не растет… А где он у меня… О-о-т он… – дядя Петя обеими руками взболтал чекушку, вгляделся. – Матерый вражина попался! Еще и недоволен чем-то. Ну, я отпускаю.
Перед тем как бросить бутылку на пол, он ловко шлепнул правой ладонью по донышку – сургучная печать осыпалась, винтовая пробка лопнула и посланник ада, по прихоти дяди Пети превращенный в джинна, оказался на свободе. Темное облако тугим хлопком вылетело из тесного вместилища и вздулось под потолком, оттуда сразу же хлестнули две молнии: одна разнесла в стеклянный дребезг опорожненную чекушку, другая попала в Чета. Чет ругнулся, потирая ужаленное плечо, и отскочил к стене, вжался спиной в голубую пелену.
– Не зевай, – буркнул ему дядя Петя.
Оба они, по крайней мере внешне, перебороли хмель и смотрели очень внимательно. Стояли они бок о бок, спинами к стене с входной дверью, а Ирина Федоровна со своим сундучком расположилась тремя метрами правее, в самом углу.
Аленка наконец-то обрела врага, да еще посмевшего первым напасть на повелителя! Она темно-зеленым тараном метнулась прямо и вверх, не дожидаясь, пока джинн окончательно выберет форму воплощения. Шесть когтистых чешуйчатых лап вцепились ей в бока, гигантская пасть ударила навстречу, клыки лязгнули о клыки. Аленка словно бы и не почувствовала этих клыков: она неправдоподобно быстро обвилась вокруг шестилапого монстра, и было видно как лапы его, толстые и прочные на вид, сминаются под чудовищными Аленкиными объятьями. Джинн, почуяв ошибку, переменил тактику боя и вот уже две равных по размеру змеи – темно-зелено-пятнистая и багрово-черная – сплелись в гигантский клубок.
Дядя Петя щелкнул пятерней – в комнате стало еще светлее, но все равно было ничего не разобрать: отвратительный змеиный шар катался от стены к стене, уши закладывало от шипения, словно бы в горнице заработали два пескоструя. Вдруг ком остановился посреди комнаты и как бы чуточку «сдулся» и вытянулся до вертикально стоящего кокона: это джинн принял человекоподобный облик, видимо, как наиболее привычный ему. Уродливое рыло его распахнулось усыпанной клыками пастью, бугристые ручищи сдавили Аленкину шею, было хорошо видно, как саблевидные когти впиваются глубоко, однако не могут прорвать змеиную кожу. Еще через несколько секунд стало ясно, что это уже не сражение, но агония. От пола вверх взметнулся исполинский бич – Аленкин хвост – и хрипящее рыло монстра словно бы лопнуло, окунулось в кроваво-черную слизь. Аленка распахнула пасть до невероятных даже для ее роста размеров и надела ее на истекающий кровью кочан джинновой головы. Кокон мягко повалился на бок, когтистые ручищи разжались. Аленка судорожно дернулась и наделась на джинна еще глубже, почти по плечи ему.