– Скажи мне, почему ты хочешь договориться? – Я ставлю стакан на тумбочку. – В чем причина?
Она смотрит на меня.
– Когда я была маленькой девочкой, моя мать меня очень любила. Но больше не любит.
Иисус. Пожалуйста. Как кто–то может с ней плохо обращаться?
Я не могу сказать ей что–нибудь в ответ на это. Моя мать может быть неидеальной, но она меня любит. Я это точно знаю.
– Я переехала в Нью–Йорк, потому что в один прекрасный день хочу играть здесь в Филармонии. – Выражение ее лица меняется. – Моя бабушка хотела для меня именно этого. Я хочу именно этого для себя.
– Я верю в то, что так и будет. – и это не пустые слова. Она решительна, и кроме того, невероятно талантлива.
– С тех пор, как я сюда приехала, моя мать посылала мне всякие вещи. – Она поджимает губы. – Письма, подарки, картины.
– Зачем?
Ее брови выгибаются.
– Сначала я это неправильно поняла. Я думала, что она хочет, чтобы между нами все стало по–прежнему. Я думала, что она откажется от своего иска, чтобы мы могли наладить наши отношения.
Задаю вопрос, даже если ответ до боли очевиден:
– Но не таким было ее намерение?
Она слегка наклоняется вперед на кровати, придвигаясь ко мне, и я чувствую, что ей нужно. Притягиваю ее к себе на колени, прижимая ее крепко к своей груди, удерживая ее в своих объятиях.
Я чувствую вырывающийся из нее глубокий вздох, когда она устраивается поудобнее на моей груди.
– Она сделала это для того, чтобы попытаться заставить меня чувствовать к ней жалость. Она сказала мне, что любая приличная дочь будет заботиться о своей матери. Все эти вещи, которые она мне послала, должны были просто мне напомнить, что когда–то, очень давно, она любила меня, и я могла бы ей заплатить, чтобы она меня снова любила.
Глава 39
Айла
– Ты думала о том, чтобы учиться в «Джульярдской школе»? – спрашивает он, как только я отодвигаю смычок от струн. Я сыграла для него три своих любимых композиций, сидя на кровати со скрещенными ногами, одетая лишь в его рубашку. Он сидит рядом в кресле, одетый лишь в распахнутый белый халат.
Тот разговор, который мы вели ранее, закончился, когда я пошла за своей скрипкой, чтобы для него сыграть. Я знаю, что он хотел бы чуть больше поговорить о моих хреновых отношениях с матерью, но я не могла этого вынести. Я чувствовала себя слишком незащищенной, слишком уязвимой, поэтому мне было необходимо отступить к тому месту, где я чувствую себя в безопасности. И это место находится там, где есть моя скрипка. Она успокаивает меня лучше, чего бы то ни было.
– Я была принята в «Джульярдскую школу». – тихо признаюсь я. – Я получила полную стипендию, прежде чем закончила старшую школу.