Она разрушила меня. Я это чувствовал уже несколько недель. Я все это игнорировал, но теперь это чувствую каждой своей частичкой. Я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.
– Мы так и не поужинали. – Она прижимается спиной к моей груди. – Габриэль, ты голоден?
Нет, это не голод. Я влюбился. Думаю, я влюбился. Я никогда такого не испытывал, но чувствую, что это любовь.
Обхватываю ее своей рукой, утыкаясь лицом в мягкость ее волос.
– Я могу что–нибудь приготовить. Что у тебя есть из продуктов?
– Горчица.
Смеюсь, когда понимаю, что она не собирается еще что–то перечислять.
– У тебя есть только горчица?
– Это фантастическая горчица. – Она спихивает ногами одеяло.
Я притягиваю ее ближе.
Обычная желтая горчица?
– Ха, – громко говорит она. – Ты знаешь, что это не так. Это фантастическая горчица.
– Горчица Gray Poupon? [Прим. пер. – горчица, которую производят во Франции]
– Да, именно она. – говорит она с жутким акцентом. – Если она тебе нравится, то можешь есть ее ложкой.
Я съеживаюсь.
– Ты ведь не ешь ее ложками?
– Я ненавижу горчицу.– Она переворачивается и проводит рукой по своему лицу, чтобы убрать волосы. – Она осталась от Кассии, моей соседки. Так что горчица даже не моя.
– Что бы ты хотела поесть? Я могу что–нибудь заказать.
– Пиццу. – Она прижимается к моей груди обеими руками. – Давай закажем пиццу.
***
– Почему ты никому не сказал? – Она жует последний кусочек. – Ты думал над тем, чтобы поговорить об этом с мамой?
Я никогда не думал о том, чтобы с кем–то об этом поговорить, особенно с моей мамой. Это та вещь, которую я скрывал большую часть жизни. По крайней мере, с тех пор как стал подростком, когда и почувствовал, что происходит.
– Дела моей матери касаются только ее. – Я вздрагиваю из–за собственного выбора слов. – Не знаю, что хорошего получилось бы, если бы я ей противостоял.
– Ты только что мне сказал, что знаешь наверняка, что она изменяла твоему отцу, по крайней мере, с двумя мужчинами.
– Я также наверняка знаю и то, что мой отец тоже изменял моей матери с таким же количеством женщин, а то и с большим.
Она вытирает губы бумажной салфеткой.
– Это действительно хреново. Они же дали обеты. Они обещали друг другу верность.
– В их браке всегда было много недовольства, – мягко говорю я. – Они всегда спорили. В их браке было столько противостояния, что мы испытали облегчение, когда они решили развестись.
Она откидывается на спинку кровати.
– Ты когда–нибудь думал о том, что они об этом пожалели? Как думаешь, они все еще беспокоятся друг о друге?
Я люблю это в ней. Этот оптимизм и наивность. Возможно, Айла пережила много трудностей в своей собственной семье, но она не думает, что в отношениях должно быть непостоянство и измены, как происходило у моих родителей.