Летчицы. Люди в погонах (Потапов) - страница 126

Ей стало тягостно сидеть одной дома, и она вышла на улицу.

Вернувшись в парк, Растокин увидел идущую впереди по аллее Марину, позвал ее. Но она, видимо, не слышала, шла, не оборачиваясь. Тогда он позвал громче. Марина остановилась.

– Валентин! – невольно вырвался у нее вздох облегчения, но она тут же стала торопливо, словно оправдывалась, объяснять: – Вышла подышать воздухом. Такой чудесный вечер… Посидим?

Они сели на скамейку неподалеку от беседки.

В беседке в это время были Наташа и Матисян.

Увидев мать, Наташа затаилась.

Марина заметила скованность Растокина, взволнованное дыхание и почувствовала, как у самой в груди сделалось жарко, как толчками ударяет в голову кровь. И не в силах сдержать себя, растерянно призналась:

– Столько лет прошло, думала, забыла… тебя… А увидела… Как не хотелось мне в ту ночь отпускать тебя в разведку… Словно предчувствовала… – Она умолкла, говорить ей было тяжело и трудно.

На помощь пришел Растокин:

– А помнишь, как собирались в загс?

– Еще бы! – воскликнула Марина. – Мне испортили в ателье свадебное платье, я страшно расстроилась, разревелась… Дура… К чему это платье? Расписались бы, может, все пошло бы по-иному.

– Возможно, – не совсем уверенно проговорил Растокин.

Они оба замолчали, очевидно, думая о том, как бы сложилась их жизнь, если бы они были вместе. Растокин не осуждал Марину, каждая девушка, наверное, поступила бы так же, узнав о гибели своего жениха, одинокой оставаться бы не стала. Но в глубине его сознания все же сверлила грустная мысль – слишком уж как-то поспешно вышла она замуж, могла бы подождать его и подольше: не все похоронки подтверждались.

А Марина думала о том, что напрасно тогда поверила в гибель Растокина, о которой ей сообщил в письме Кочаров, и осуждала себя за то, что не навела справки о Растокине сразу же после войны в соответствующих органах. «А может, Кочаров написал так, чтобы добиться моего согласия на брак?»

Ей стало не по себе.

Внутри пронесся леденящий холодок, и она зябко повела плечами.

– Посвежело… С реки потянуло…

Растокин снял тужурку, прикрыл плечи Марины. Она рассеянно продолжала:

– Максим очень изменился. Стал вспыльчивым, раздражительным. Вот и с тобой…

– Я понимаю его, – ответил Растокин. – Полк передовой, везде хвалят… А тут приехали и начинают…

Вспомнив, как жаловался ей Кочаров на излишнюю придирчивость и необъективность Растокина в оценке полка, она заметила:

– Может, и в самом деле не нужно было поднимать такой шум? Все-таки друзья…

«Вот и ты о том же…» – досадливо подумал Растокин.

– Есть вещи, Марина, которые выше дружбы.