– Немного согрелась?
– Согрелась, согрелась… – слабо улыбнулась она одними губами. – Теперь будем живы…
Неожиданно рядом раздался сиплый мужской голос:
– Встать! Руки вверх! И ни с места! Буду стрелять!
Растокин опешил, растерянно хлопал глазами, но после второго предупреждения встал сам и поднял Таню.
«Свои или полицаи? Свои или полицаи?» – лихорадочно колотилась мысль.
Пистолет с тремя патронами лежал в кармане. Растокин чувствовал его тяжесть, но что можно было сделать с поднятыми руками, под дулом автоматов? Он казнил себя за то, что не принял мер предосторожности, так нелепо попал в лапы полицаев.
«Надо было не хлеб жевать, а патроны подсушить у костра, да и пистолет держать поближе, не в кармане. Три патрона – это все-таки три патрона, три убитых врага».
К ним подошли двое с автоматами наперевес. Один лет пятидесяти, с густой черной бородой, пронзительными маленькими глазами, широким скуластым лицом. Второй помоложе, лет тридцати. Оба в резиновых сапогах, в коротких плащах.
– Кто такие? – спросил пожилой сурово.
– А вы кто такие? – в свою очередь спросил Растокин.
– Вопросы задаю я! Ясно? – сверкнул на него колючими глазами бородатый.
– Василий Кузьмич! Неужели не узнаете? – подала голос Таня.
Пожилой встрепенулся, окинул быстрым взглядом Таню.
– Да это я, Таня, дочь лесника…
– Таня! – вырвалось у него, и маленькие глаза стали теплеть. – Вот это встреча! Да как же ты сюда забрела?
– Забрела вот, Василий Кузьмич… К вам шли, да чуть в болотах не увязли.
– А это кто? – кивнул он на Растокина.
– Это солдат, Растокин… Он был в разведке, за «языком» к нам в село с товарищем приходил. Да вы слышали про нападение на немецкий штаб в Рябово… Так вот они это и есть…
– Слышали, слышали… – приглаживая бороду, все больше смягчался он. – Ранены?
– Ранены… Он в голову и в ногу, – пояснила Таня. – А я тоже вот…
– А тебя-то где?!
– Вчера немцы отца взяли… А мы вот с ним убежали. Нас преследовали до болот… Стреляли… – Тане стало плохо, она покачнулась, ухватилась за Растокина.
– Да вы садитесь, садитесь, чего вытянулись столбами.
Все сели к костру.
– В этом лесу мы обосновались прочно, – продолжал пожилой мужчина. – Немец сюда не показывается. Отдохните малость и к нам, там подлечат вас.
Только к вечеру добрались они до партизанского лагеря. Растокина и Таню поместили в палатку, сделали перевязку, напоили чаем. Измученные и обессиленные, они быстро уснули, словно провалились в бездну.
Утром пришел Василий Кузьмич и с ним майор. Подробно расспросили Растокина о положении на фронте, поинтересовались вылазкой в село, нападением на штаб.