Две пары матовых дверей разошлись, и перед нами предстали Три Грации. Существа из другого, лучшего мира, лишь шутки ради принявшие обличья прекрасных женщин…
Клянусь, это были незаурядные красавицы! Настоящие красавицы, без надутых силиконом губ, наращенных ногтей-стилетов и искусственных волос цвета «пьяный баклажан»!
Девушки сидели за длинным плавно изогнутым столом в креслах, сидели бок о бок и… и смотрели каждая в свои очки виртуальной реальности.
Ну то есть на двух из трех были очки. А третья – та, что расположилась по центру, – просто откинулась на спинку кресла с закрытыми глазами и вроде как дремала. Вот она-то мне и понравилась больше всех. Чисто эстетически, конечно.
Ближайшая к нам была рыженькой, с тонкими чертами лица и губами бантиком. Средняя – брюнеткой со стрижкой каре и длинным тонким носом средневековой герцогини. А дальняя, правая – блондинкой с бледными ресницами и розовой кожей, не переносящей южное солнце.
Мы, осторожно озираясь, вошли.
– А вот и наш дорогой Лунный Контроль. И что бы мы без него делали? – сказал Литке вполголоса. – Знакомьтесь: Маргарита, Виола, Наташа.
– Это если с какой стороны считать?
– Слева направо.
«Впрочем, с какой стороны ни считай, а самая симпатичная всё равно выходит Виола», – отметил мой внутренний казанова.
– А что они делают? – спросил Тополь. – В игруху шпилятся?
– В игруху под названием жизнь, – иронично заметил Литке. – А если серьезно, они – контролируют. Всё околоземное пространство в радиусе полумиллиона километров. То есть до орбиты Луны и еще немного за. Потому и Лунный Контроль.
– Это, наверное, одна из трех смен? – предположил я.
Я задал вопрос не из праздного любопытства, а потому что мне вдруг до зарезу захотелось узнать, когда у безмятежно дремлющей брюнетки – ну, у той, которая Виола, – начнется обеденный перерыв. Или закончится рабочий день.
– Смен? – удивился Литке. – Да нет у них никаких смен. У нас в Комитете только три мойры… И вообще, лучше бы вам не задавать таких вопросов.
Я парень понятливый. Нельзя так нельзя. Но сердце, конечно, защемило. И в голову полезли мысли. Бедные девчонки! Прикованы к креслам как рабыни. Красавицы в когтях садистов из Комитета…
Пока я воображал себе всякие ужасы относительно рабочего дня мойр, Литке с любезной улыбочкой дамского угодника подошел к рыженькой, осторожно тронул ее за плечо и сказал:
– Маргариточка, цветочек мой, я тебе ребят привел, как ты и просила…
Рыженькая сняла очки – в местах прилегания обтюратора у нее на лице теперь розовел едва заметный пролежень – и поглядела на нас мутным взглядом недолюбленной русалки. А затем вновь вопросительно глянула на Литке снизу вверх.