– Это Пушкарев и Уткин. Те, у которых аномальное зрение на химероидов, – пояснил Литке, и я вдруг понял, что он говорит с ней заискивающе.
Вдумайтесь! Заискивающе! Это Литке, Литке, перед которым дрожали и трепетали все вокруг, заискивал! Выходило странное: либо он с этим рыженьким «цветочком» состоит в отношениях, либо же «цветочек» – в иерархии Комитета – стоит на несколько ступенек выше! Выходит, мы сейчас у начальства? А вовсе не у красавиц, плененных рабовладельцами?!
Но Капелли с нами не было (он остался у Гольцова гонять чаи, а может, что и коньяки), и узнать, что да как, было не у кого.
Маргариточка внимательно оглядела меня – я почувствовал себя вдруг как на медкомиссии, – а затем Костю.
Взгляд ее орехово-карих глаз был одновременно серьезным, жестким, печальным и… женственным. (Не спрашивайте меня, как это так бывает – бывает!) И наконец, кукольно хлопнув длиннейшими ресницами, цветочек изрекла:
– Мне кажется, они… подходят.
И, сделав немаленькую паузу, добавила, уже совсем буднично:
– Гранатовый сок принес?
– Конечно, моя богиня…
С этими словами Литке отдал ей ту самую бутыль, о кроваво-красном содержимом которого я строил гипотезы еще в Аналитическом отделе.
Цветочек-Маргариточка приняла бутылку, резким движением отвернула крышку и принялась жадно пить. Без всяких там стаканов, прямо «из ствола», как сказали бы братья-сталкеры.
Она пила и пила, пока не вылакала все.
А мы как завороженные глядели на это, зачем-то боясь шелохнуться. Странная то была сцена.
Наконец мойра прикончила свой сок и поставила на стол пустую бутыль. Теперь ее красивые губы были малиново-алыми.
– Салфетка есть? – спросила она у Литке.
Тот галантно протянул ей заранее заготовленную упаковку одноразовых салфеток. Как видно, ритуал был уже отработан и наверняка повторялся не единожды.
Она промокнула губы. Кивком поблагодарила Литке за заботу и вновь надела очки виртуальной реальности.
«Аудиенция окончена?» – предположил я и не ошибся.
Литке тотчас увлек нас прочь из помещения, и я неохотно повиновался.
Да-да, неохотно.
Дремлющая брюнетка посредине – с музыкальным именем Виола – буквально приклеила к себе мой взгляд.
Это был плохой признак – уж я-то себя знаю.
Плохой в том смысле, что сомнений у меня не было: влюбился.
– А вот, кстати, тут еще Скобарь хотел на вас взглянуть, – при этих словах Литке я сразу внутренне напрягся. Не люблю чувствовать себя суперзвездой – и этим нужен, и тем, не к добру это.
– Но, – продолжал Литке, – генерал только что улетел по срочному вызову. Так что с ним как-нибудь в другой раз… А значит, можем сразу перейти к главной теме дня.