— На пароконвектомате остались ваши отпечатки пальцев.
— Тоже мне новость! Я работаю там! Я пользуюсь этой печью тысячу раз в день, и при этом мы оставляем на ней следы, господин комиссар! К сожалению, у нас нет времени после каждого открытия двери стирать с нее свои отпечатки пальцев! Что за чушь вы несете! Это же невозможно слушать! Кроме того, у всех поваров есть ключи от кухни, каждый может зайти туда в любое время. Любой мог быть убийцей. Все терпеть не могли Маевски, все желали, чтобы его забрала чума. Почему же обязательно я?
— Потому что вы в присутствии свидетелей сказали, что вернетесь туда, чтобы забрать свои ножи.
— Да, ну и что? Что, нельзя изменить свое решение?
— Можно. Плохо только, что человек заявляет о чем-то подобном, а потом случается вот такое.
Алекс молчал.
— Вы очень импульсивный, как я слышал. Можно даже сказать, что вы — холерик. Вспыльчивый. Агрессивный.
— Вот как?
Алекс скрестил руки на груди. С него достаточно! Ему хотелось наконец убраться из этого жалкого бюро, он не желал слушать болтовню Бредова и мечтал побыстрее попасть домой и выпить не меньше пяти кружек пива. Для начала.
— Да. Вы, придравшись к мелочам, нередко угрожали коллегам. И то, что вам больше всего хотелось убить Маевски, вы тоже многократно и публично заявляли.
— Не только я! Все говорили такое! Но только вас это не интересует! Вам нужен убийца, и вы вцепились в меня. Ведь как просто все получается! Вы хотите повернуть все так, как удобно вам. Но со мной этот номер не пройдет. Я требую адвоката.
— Пожалуйста. — Бредов протянул ему мобильный телефон. — Позвоните адвокату. Никаких проблем.
Алекс не взял телефон. Он не знал ни одного адвоката. Ему нужно было дождаться отца.
— Это правда, что вы получили эту работу благодаря отцу?
Алекс не ответил.
— Значит, это было не ваше желание работать в «Раутманнсе»?
Алекс снова ничего не ответил.
— Вам это было неприятно? Я имею в виду, неужели вас не попрекали тем, что все сложилось по принципу «папочка нашел сыночку работу»?
— Нет. Об этом никто не знал.
— Но Маевски-то знал. В конце концов, это он принял вас на работу.
— Да, конечно. Он знал.
— Маевски был неприятным человеком? Я имею в виду — язвительным? Он любил провоцировать людей?
— Да, он это делал. Но они все такие.
— Вы его ненавидели?
— Да, конечно. Это логично. Но, собственно, их ненавидят все.
— Я вижу следующее. Вы ненавидели своего шеф-повара, он постоянно оскорблял и провоцировал вас, ссоры были обычным делом, и вы неоднократно заявляли, что вам очень хочется убить его. Вы вспыльчивы и способны на все, если вас по-настоящему разозлить. В этот вечер вы настолько разозлились на Маевски, что хотели забрать свои вещи и бросить работу. Вы еще раз встретились с Маевски в кухне, вы оба были пьяны, ссора дошла до предела, и вы его убили. А поскольку ваша ненависть к нему не имеет границ, то вы придумали для него нечто особенное и поджарили его, как поросенка на вертеле. Я в чем-то ошибся?