Жилище Адачи, как и большинство японских квартир, являлось тем местом, где западный и восточный стили тесно переплетались друг с другом. Как правило, оба стиля смешивались между собой чисто по-японски: западная мебель была модифицирована и изменена в соответствии с физическими стандартами местных жителей. В случае с Адачи, который был довольно высок ростом, в подобной перестройке не было нужды.
Когда под рукой не было стульев, и когда этого требовали обстоятельства, Адачи, как и положено всякому цивилизованному японцу, умел часами сидеть на полу, не ощущая при этом ни малейшего неудобства. В данный момент он тоже был на полу, однако поза его была совсем не традиционной: он вытянулся в гостиной на тростниковой циновке татами, подложив под голову подушку. Комната, освещенная двумя стеариновыми свечами, была погружена в полутьму.
Напротив него также на полу сидела Чифуни, однако ее поза гораздо больше соответствовала образцу, который предписывался традициями японским женщинам. Ноги она подогнула под себя и, перенеся тяжесть тела на пятки, сложила руки на коленях, выглядя при этом так покорно и скромно, как должна была бы выглядеть идеальная гейша в мечтах любого японского мужчины. Едва подумав об этом, Адачи немедленно отметил про себя, что в случае с Чифуни то, что можно было увидеть на поверхности, едва ли соответствовало действительности.
Чифуни была одета в короткую юбку по последней западной моде, сшитую из какого-то мягкого бежевого материала, которая, в том положении, в каком сидела Чифуни, поднималась гораздо выше колен. Бежевый жакет из такой же ткани она давно сняла, оставшись в кремовой блузке без рукавов.
Она воистину была прелестна, особенно без автоматической “беретты”, которую носила в крошечной кобуре сзади, за поясом юбки. В настоящее время оружие было надежно заперто в сумочку и убрано подальше. Адачи знал, что Чифуни постоянно носила с собой глушитель и две запасные обоймы с патронами. Это оружие означало нечто большее, чем мера предосторожности; оно предназначалось для того, чтобы им пользоваться, а не для того, чтобы носить с собой “на всякий случай”. Впрочем, в настоящий момент Чифуни по всем признакам не была расположена начинать пальбу.
Адачи попытался сообразить, где лежит его собственный револьвер, и когда он в последний раз практиковался в стрельбе, однако так и не вспомнил. В конце концов, все это были проблемы завтрашнего дня.
Он посмотрел сквозь застекленную крышу в мутное сияние: именно таким, лишенным звезд, было ночное небо над Токио в облачную погоду. Потом Адачи перевел взгляд на Чифуни и приподнялся на локте. Увидев, что он осушил свой бокал, она наклонилась вперед, чтобы снова его наполнить. Когда молодая женщина придвинулась ближе, Адачи с неожиданной остротой почувствовал аромат ее тела, мягкую матовость се кожи, но Чифуни сразу же вернулась в свое первоначальное положение.