– Тять, я тоже с ними поплыву, – заявил Степан.
Василий Андреевич помолчал, что-то соображая, махнул рукой.
– Так, пожалуй, вернее будет. А мы с Никифором пока домашними делами займёмся. За пять дён, думаю, управитесь. Ну, с Богом!
От Большеречья до Карташёво по воде семь километров. Плыли около двух часов левым берегом через затон, здесь встречное течение меньше. В конце затона на острове передохнули малость. Солнце только показалось на горизонте. В зарослях тальника враз заголосили птицы, не то солнце приветствуя, не то гостям непрошенным «радуясь». День обещал быть погожим. Сидя в лодке, перекусили хлебом с солёным салом и поспешили к правому берегу. Там уже недалеко, по рассказам отца, и вход в канал должен быть. Внимательно всматриваясь в берег, поросший густым кустарником, скоро заметили ложбину с прогалиной, на обеих сторонах которой молодые деревья тянулись навстречу друг к другу, будто хотели поздороваться, образуя большое отверстие в зелёной оправе. Пётр сидел в носовой части лодки и первым заметил вход в канал.
– Кажется, нашли! – закричал он от восторга. Подплыв вплотную, увидели то, что искали.
– А тятя был прав, – загудели братья.
– Постойте ликовать до времени, есть ли вода в нём, – осадил Пётр братьев.
Раздвигая кусты и высокую траву, лодка плавно вошла в канал. Дальше кусты разошлись, уступая дорогу. Двигались медленно, с осторожностью, любуясь ярко-жёлтыми цветами кувшинок и их огромными листьям, лежащими на водной тёмно-зеленой глади. Неожиданно из густой травы, что возле берега, хлопая крыльями по воде, вспорхнули утки. Версты через три увидели то самое сказочное судно. Точнее, оно было похоже на разрушенную избушку с разбитыми оконцами и перекосившейся на одну сторону стенкой. Полусгнившая деревянная обшивка отделилась от корпуса и торчала в разные стороны, словно крылья подбитой птицы. Основание судёнышка заилилось, поросло мхом.
Братья причалили к правой стороне канала. Его некогда крутая стенка теперь осыпалась, заросла, как и весь канал, травой и мелким кустарником. Братья вышли из лодки на сушу, осторожно продвигаясь, осмотрели прилегающую местность. Заиленное судно разделило канал. В дальней стороне его воды не было, лишь небольшие озёрца, вероятно, наполнялись только талыми водами да во время разлива Иртыша по весне. По обеим сторонам канала почти вплотную стояли вековые сосны да кедры.
– Вот он Урман! – воскликнул Пётр.
Голос его отразился от стволов деревьев и, как бы перескакивая от одного к другому, затих вдали. Братья разом почувствовали, что вошли в пространство им неведомое и чужое. Вокруг тишина, наполненная ароматом хвои. Подлеска почти не было. Нога ступала по мягкому настилу из годами падавших с деревьев иголок.