— Я подожду, — сказал Хоттабыч. — Я дам тебе еще отсрочку, потому что, если ты сотворишь мне свободное тело, я останусь жить. Но у меня есть всего один час — этот час. И сколько земных часов он продлится — зависит только от тебя. Если каждый этот час ты сумеешь наполнить — он превратится в новый, и так — до тысячи и одного, пока пустота не отступит.
— Ладно, ладно — не гунди. Я все понял. Денься куда-нибудь, не маячь, — быстро проговорил Джинн, чувствуя в себе неожиданную мощь вдохновения, как будто что-то новое открылось в нем — чему-то новому. И что в силах его теперь самому творить чудеса.
— Никуда я не денусь, — сказал важно Хоттабыч, — буду торчать молча здесь, возле тебя, немым укором.
И с этими словами он исчез. А на его месте появились тяжелые напольные песочные часы высотой в человеческой рост, внутри которых тысячи золотых песчинок тонкой струйкой падений-мгновений обозначили реку времени.
— Круто, однако, ты торчишь, — заметил Джинн и повернулся к компьютеру.
Первым чудом нового Джинна было то, что Этна не приняла его за психа. И даже более того — как-то подозрительно легко поверила в Хоттабыча, сообщив, что, если им удастся вместе создать для него информационную форму — иноформу, это непонятным образом снимет с нее информационное заклятье и решит все ее сегодняшние проблемы. При этом ссылалась на какие-то древние сказания и утверждала, что именно они, мужчина и женщина с разных сторон Земли, могут выполнить какую-то исключительную миссию через древний дух, рожденный заново словом.
Джинн обратился к песочным часам:
— Хоттабыч…
— Да, — сказал Хоттабыч, не меняя облика часов.
— Есть там еще какие-нибудь условия? Ну, чтобы тебя заново родить? Мальчик с девочкой — понятно, код и информационный материал — тоже понятно. Еще нужно что-нибудь?
— Я должен быть рожден от встречи, — сказал туманно и задумчиво Хоттабыч, очевидно сверяясь по каким-то книгам. — Так записано. Встреча временных половинок составит целое время и победит пустоту. Эта встреча — в пустыне, среди ничего — должна длиться сорок дней и один день, и еще половину дня, и еще одну шестую часть дня, и еще один час.
— Ладно, ладно. Я все понял. Организация пустыни и встречи — это по твоей части. Только учти, у меня нет загранпаспорта. А с Соломоном мы сами разберемся. Не боись.
Он встал и подошел к окну.
— Эх, жалко, на ковре-самолете не удалось полетать! — сказал он, глядя задумчиво в небо.
— Возьми, — сказал Хоттабыч, протягивая ему серебряную бутылочку с черной жидкостью внутри, — это вода пустыни. Живая и мертвая. Выпей.