Сердце Серафимы болезненно екнуло, пропустило такт и, как будто стараясь с лихвой наверстать упущенное, заколотилось, как пойманный зверек. Она никогда не видела таких воинов раньше, но и без подсказки мигом поняла, что это и есть пресловутые солдаты Костея.
Кочевники тоже увидели их, и царевна, морщась, как от физической боли, порадовалась, что тарелка не доносит звук, иначе от их торжествующего визга разорвались бы не только ее барабанные перепонки, но и без того обливающееся кровью сердце. Участь отряда была бы решена в несколько минут, и ничего иного царевна и не ждала…
Если бы не кони.
Похоже было, что при заключении этого странного военного союза они были той единственной силой, мнением которой никто не позаботился поинтересоваться.
А зря.
Потому что как только они увидели и – самое важное – унюхали злобных оскалившихся хищников неизвестной породы в непосредственной близости от себя, они не стали раздумывать ни секунды. В один миг ополоумевшее лошадиное племя послало все происходящее кобыле под хвост, взбрыкнуло и понесло, не разбирая дороги, оставляя за собой своих опешивших от такого поворота сражения седоков и растоптанных и смятых зверолюдей. Дружинники, не поверив сперва своей удаче, быстро пришли в себя и под дружное, но беззвучное «ура» азартно перешли в контрнаступление.
Костей яростно махнул рукой над тарелкой, и изображение пропало.
Если бы на царя кто-нибудь сейчас догадался поставить чайник, тот бы закипел.
– Идиоты!.. Дебилы!.. Жабьи дети!.. – то и дело прорывалось между двух его стиснутых зубов. – Если так все пойдет дальше!.. Я убью этого напыщенного болвана с розовыми пуговицами!.. Своими руками!.. Я превращу его в жабу!.. В крысу!.. В слизняка!..
Серафима, поспешно упрятав торжествующую ухмылку во весь рот подальше от его взбешенного взора, невинно поинтересовалась:
– Что это было?
Царь вспомнил о ее существовании.
– Кхм… Ничего особенного. Часть моего блестящего плана по захвату вашей страны, как я уже говорил.
– Как?! – царевна сделала большие и круглые глаза. – Часть вашего блестящего плана?! И вы называете это «ничего особенного»?! Как может человек, будучи столь искусен не только в мудреной науке магии, но и в хитроумной военной науке, быть таким… скромным? Таким… самоуничижительным? Таким… несправедливым?…
Костей непонимающе нахмурился.
– …по отношению к себе?
– Что вы имеете в виду, ваше величество? – польщенно потупился царь, забыв о замышляемой страшной мести Кукую.
Если бы не вечный отблеск Камня на его лице, Серафима могла бы даже поклясться, что он покраснел.