Усевшись сбоку лицом к струнам и закинув ногу на ногу, царевна, пробуя силы, ущипнула струну потолще в середине, потом другую, третью…
Раздался низкий гул.
Костей и Зюгма выжидающе уставились на нее.
– Х-хороший экземпляр, – одобряюще кивнула она. – Басы в норме. Ну-ка, а середина?…
Еще несколько щипков.
Музыка почему-то пока не получалась.
Хм. Может, я делаю чего не так? Может, струны надо одновременно щипать? Или досмотреть их до конца?
Нут-ка, чего там у нас еще есть?… Потолще, потоньше и совсем тоненькие… Наверное, это неспроста…
«У-у-у… Дзень… Дзинь…» – прокомментировала ее испытания арфа.
Ага! Понятно. Так сразу бы и говорили…
– Ваше величество, сыграйте нам что-нибудь, сделайте милость, – умильно приложив короткие толстые ручки к груди, попросил советник.
– Сыграйте, – поддержал его Костей, не чувствуя беды.
– Легко, – самоуверенно повела плечом Серафима. – Я как раз вспомнила, как эта система работает. Вот, слушайте.
И над еловым садом поплыли чарующие, спотыкающиеся звуки «Чижика-пыжика».
Иногда она даже попадала в нужные ноты.
Советник и царь[10] стойко высидели «Маленькую елочку», «В лесу родилась елочка»,[11] «Дует ветер озорной» и «Во поле береза стояла», все восемнадцать куплетов.
Время от времени до нее долетали обрывки их переговоров шепотом:
– …зубы заболели…
– …сам виноват…
– …больше не могу…
– …нечего делать…
– …прислать солдат…
– …большие потери…
– …умрунов…
– …жестоко…
– …стражников…
– …откажутся…
– …за увольнительную в город…
– …нет времени…
– …платить…
– …нет денег…
– …что делать…
– …сама Елена……терпи…
– …горе мне, горе…
И это придавало ей вдохновения.
Но когда ее игра стала сопровождаться пением, они все же не выдержали. На втором куплете «То березки, то рябины» Костей откашлялся и решительно поднялся со скамейки.
– Извините, ваше величество, но я вдруг совершенно внезапно вспомнил, что меня ждут неотложные дела…
– И меня тож… – подскочил было и Зюгма, но карающая длань Костея легла ему на плечо.
– …И поэтому я ухожу, но оставляю вместо себя этого… любителя сюрпризов и музыки. Развлекайте его.
– Вам не нравится арфа? – удивленно прервала мучения инструмента царевна, и, кажется, даже умруны из почетного эскорта вздохнули с облегчением.
– Арфа… мне нравится.
– Тогда слушайте еще! Я сейчас еще что-нибудь подберу. Назовите любую песню – и я ее сыграю.
– Зюгма, какая у тебя любимая…
– Нет-нет, – поспешила прервать его Серафима. – Я обучалась игре на арфе пятнадцать лет у самых знаменитых музыкантов Стеллы, отдала за это кучу денег и наконец достигла звания мастера-золотые руки арфической музыки, почтенного концертмейстера филармонии искусств Стеллы, заслуженно народного арфиста Забугорья и прочая, прочая, прочая. И я не буду ублажать ничей иной слух, кроме вашего величества. Ибо здесь никто другой не в состоянии оценить, прочувствовать всю полноту эмоций, всю гамму чувств, которую я вкладываю в свою игру. А мне так нравится играть на арфе! Я так давно не играла! Послушайте меня, ваше величество – не уходите! Я сыграю и спою что-нибудь специально для вас. Что бы вы хотели? – и она проникновенно заглянула в единственный глаз царя.