– Все говорят… демоны… напали… – всхлипывала девушка, размазывая слезы по лицу. – Я ничего не слышала!..
– Дура! Убью! – в последний раз рявкнул Зюгма и внезапно успокоился.
– Я их бою-у-у-усь!.. – чуть не в голос ревела теперь служанка, закрывая лицо руками.
– Заткнись! Тупица деревенская! – прошипел он сквозь сжатые зубы, и Находка, в последний раз икнув и судорожно проглотив не желавшие затыкаться рыдания, лихорадочно закивала головой.
– Да… Да… Да… Но я все равно… ничего… не видела…
– Я не знаю, как она это делает, но я это узнаю, – прищурив и так заплывшие жиром маленькие хомячиные глазки, Зюгма склонился над горничной. – И если завтра ночью в замке опять что-нибудь случится, а тебе будет нечего мне рассказать, я тебя отправлю служить в Проклятую башню. Даю тебе слово. Ты мне надоела.
– Да… Да… Да… – кивала, как помешанная, девушка, боясь остановиться хоть на секунду, чтобы страшный первый советник, которого она боялась в сто раз больше, чем всех демонов вместе взятых, не передумал и не отправил ее в Проклятую башню прямо сейчас.
– Уж не в сговоре ли ты с этой стервой? – присел вдруг на корточки перед ней тот и вкрадчиво заглянул в глаза. – Уж не сочувствуешь ли ты ей? Не покрываешь ли?
– Нет!!! – в ужасе воскликнула Находка.
Если бы Зюгме была охота вдаваться в такие тонкости, он бы наверняка приметил, что слишком быстро отреагировала служанка и слишком испуганно… Но разбираться в оттенках эмоций какой-то ничтожной прислуги было выше его достоинства, и он продолжил:
– Если она тебя подкупила или запугала – подумай еще раз. У тебя есть только один день. Ты знаешь – я не вру. Если ночью что-то произойдет, а ты опять ничего не увидишь и не услышишь, пеняй на себя. Я только что придумал для тебя наказание поинтереснее. По сравнению с ним Проклятая башня тебе покажется родимым домом. Тебе там не работать, мерзавка. Я просто поговорю с его величеством, и в его гвардии появится первый умрун – женщина. Ты меня поняла, дрянь? Ты меня хорошо поняла?
– Да… Да… Да…
– Что? Не слышу! – приблизил еще больше к лицу Находки свою толстую ряшку колдун.
– Да… мой господин… – прошептала дрожащими губами она.
– Вот так-то. Запомни.
И он выпрямился и, яростно топая по гулкому камню пустой комнаты, вышел прочь.
В этот вечер после ужина Костей лично вызвался проводить свою невесту, отпустив охрану из умрунов.
– Надеюсь, ваше величество, эти нелепые ночные паники последних двух дней не мешали вам сильно, – поглаживая непроизвольно свой почти бледно-розовый Камень, говорил он, стараясь примериться к ее быстрому шагу.