Он тихонько вздохнул. По крайней мере, Томпсон был хотя и плохой человек, но человек.
– Выходит, – жалобно спросила она, – каждый человек прячет в себе зло? Даже я? Даже вы?
– Я не святой, – сухо сказал он. – Пойдем, девочка, здесь оставаться нельзя. Надо уйти отсюда до темноты. Запах крови может привлечь хищников.
* * *
Арчи, с карабином через плечо, пробивал путь через заросли. Нож в его руках почему-то казался непомерно тяжелым. «Томпсон, – подумал отец Игнасио, – делал это гораздо ловчее».
Теперь он шел позади всех, позади женщин, оскальзываясь и перебираясь через поросшие разноцветными грибами упавшие стволы.
Над головой смыкались темные листья. Если кто-нибудь, какая-нибудь тварь прыгнет сверху на голову… у него было ощущение неотступного взгляда, от которого ломило затылок.
Шорох…
Мэри резко остановилась и обернулась к отцу Игнасио. Ее лицо выделялось на фоне сочной зелени, словно бледный древесный гриб.
– Кто-то идет за нами, не слышите? – она ухватила его за руку. Пальцы были сильные и горячие.
– Это наверху, – сказал он, – в ветвях…
– Нет! – она дрожала. – Это обезьяны. Гигантские обезьяны! Я знаю, я слышала, они крадут женщин!
Отец Игнасио обернулся. Листва смыкалась за их спиной, пятна света и тьмы, от которых рябит в глазах, качающиеся тени, ничего…
– Ерунда, – сказал он, – охотники любят рассказывать всякие ужасы, чтобы набить себе цену. А туземцы этих обезьян не боятся. Их даже увидеть и то трудно.
Огромные стволы деревьев обступали крохотную поляну, а кустарник вокруг был таким густым, что ни одна тварь не проломилась бы сквозь него бесшумно.
– Остановимся здесь. – Он скинул с плеч пожитки. – Скоро стемнеет. А здесь можно разжечь костер. Звери боятся огня.
– А если это люди? – прошептала Мэри.
– Тогда нам не поможет ничто.
Но Мэри продолжала стоять, вздрагивая всем телом и озираясь по сторонам. Она и сама сейчас напоминала испуганное животное.
– Гляди, Мэри, гляди!
Гигантская бабочка кружилась над ладонью Арчи, потом села, складывая и вновь расправляя тусклые надкрылья.
– Она тебе подмигивает.
На нижних крыльях насекомого, ярко алых, то проступали, то исчезали два ярких синих глаза.
– Ох! – восхищенно произнесла Мэри.
– Это совка, – проговорил отец Игнасио, борясь с подступающей к горлу тошнотой, – Moma, гм… agrippa gigas, гигантская совка…
– Она вам не нравится, отец Игнасио? – с удивлением спросила Мэри. – Такая красивая.
– Не люблю насекомых. Даже бабочек. Кстати, туземцы ее тоже не любят. Это из-за вот этих пятнышек на верхних крыльях, похожих на черепа, видите? Считается, это душа мертвеца, она следует за теми, кто принял ее последний вздох…