– Это земляная змейка, – машинально ответил отец Игнасио, – когда она кусает, всегда так…
– Да, – молодой человек нервно хихикнул, – до чего своевременно это случилось, верно?
– Не говорите так, – строго сказал отец Игнасио, – хотя, впрочем… да, конечно. Интересно, можно ли это рассматривать как Божью кару?
Мэри отчаянно плакала. Отец Игнасио неуверенно потрепал ее по плечу.
– Все уже позади.
– Почему он сказал… – всхлипнула она.
– Что?
– Нелюди. Про то, что мы… Отец Игнасио, мне страшно.
Он на миг задумался.
– Мне тоже, моя дорогая. Мне тоже.
* * *
Fidélium Deus ómnium Cónditor et Redémptor, animábus famulórum famularúmque tuárum remissiónem cunctórum tribue peccatórum: ut indulgéntiam, quam semper optavérunt, piis supplicatiónibus consequéntur…
Per omnia saecula saeculorum.
Сырой холмик, укрытым дерном, шаткий крест…
– Amen, – проговорил он, поднимаясь с колен.
Влажная ветка скользнула по его лицу – точно женские пальцы, и он вздрогнул от этого прикосновения.
– Отец Игнасио, – Мэри подняла к нему опухшее от слез, все в красных пятнах лицо. До чего же она все-таки, бедняжка, некрасива, неожиданно для себя подумал он.
– Да, дорогая?
– Я хочу… покаяться.
– Да, дорогая…
Он оглянулся на Арчи и Элейну, они стояли, взявшись за руки, растерянные и неподвижные, точно дети, и сказал:
– Отойдем, дочь моя.
За огромным деревом, к которому он прислонился спиной, она горячо прошептала:
– Это ведь Божья кара его постигла, да? Я тоже виновата. У меня были дурные мысли… плотские…
– Молись, – сказал он сурово.
Она глядела на него сухими отчаянными глазами.
– Как вы думаете, если бы ее здесь не было, он бы… посмотрел в мою сторону?
– Нет, – сказал он. – Ты – не ровня ему, Мэри. И ты – невеста Бога.
И нехороша собой вдобавок. Этого он говорить не стал.
– Да. Да. И я хочу вернуться в монастырь.
– Человек слаб, – напомнил священник, – и лишь Господь дает ему силу. Ты права. В мире тебе нет места. Я напишу матери настоятельнице. А сейчас иди с миром, дочь моя.
– Спасибо, отец Игнасио, – она вытерла слезы и улыбнулась, – мне сразу стало так легко… Я вела себя как дурочка, да?
– Обстоятельства, – сказал он, – сложились так, что искушение оказалось слишком сильным. И тебе надо быть сильной. Увы, нас ждут трудности. Без Томпсона нам будет нелегко.
– Он был скверным? – спросила она с надеждой.
Так ей легче, подумал он, Томпсон был скверным человеком, и Бог покарал его, все правильно, все на своих местах.
– Худшее возобладало в нем, – сказал он, – полагаю, в других обстоятельствах он вел бы себя достойно до самого конца.