– Да, – согласился отец Игнасио, – страшная, нелепая случайность.
Над головой равнодушно шумели деревья.
Мэри заплакала.
– Теперь моя очередь, отец Игнасио, я знаю. Оно зовет меня, я слышу, я слышу, я же видела, видела, черное, с белыми глазами. Оно идет за нами. И я знаю, знаю, кто это.
– Кто же? – он многозначительно поглядел на Арчи.
– Томпсон! – выдохнула она.
– Но мы же его похоронили, – отец Игнасио вздохнул, – я сам его хоронил.
– Он выбрался и идет за нами!
– О нет. Он был мертв. Тут нельзя ошибиться.
– Отец Игнасио, – Арчи замялся на миг, – но ведь… они умеют оживлять мертвых. Я знаю, я слышал легенды. Да и вы тоже.
– Черных – да. Язычников. А он белый. Христианин.
– Но он не принял причастия. Я сам видел.
– Да, – согласился отец Игнасио, – он не принял причастия. Но зачем, во имя всего святого, зачем мертвецу идти за нами?
Молодой человек сложил руки у рта, крикнул:
– Томпсон!
Тихо…
– Я не верю, – отец Игнасио торопливо перекрестился, – это языческие выдумки. Давайте похороним ее по-христиански, друг мой, и уйдем отсюда.
– Но…
– Она мертва, говорю вам. Оставьте ее.
– Я только срежу прядь волос.
– Да. Бедное дитя. Укройте ей лицо, Арчи.
* * *
Он глядел, как Арчи, стоя на коленях, осторожно выкладывает могильный холмик ветками, кусками коры, камнями…
– А если она выкопается и пойдет за нами, лицо изъедено муравьями, как вы думаете, он будет ее любить? – прошептала Мэри ему в ухо.
– Господь с тобой, девочка, что ты говоришь?
Глаза блестят сухим, нехорошим блеском, искусанные губы распухли. Бедняжка, похоже, подвинулась умом. А ведь ее так рекомендовала настоятельница. Разумная, рассудительная, крепкая девушка, и верой крепкая, и телом, как раз то, что нужно. Вдобавок нехороша собой, а значит, всю себя отдаст благородному делу… Разумная женщина эта настоятельница. Но она ошиблась. Мэри не для мира. Мэри – для монастыря, где нет соблазнов. Слишком сильна в ней кровь ее матери. Гнилая кровь.
* * *
Днем они наткнулись на мертвого оленька.
Животное, размером чуть больше кролика, лежало во мху, раскинув крохотные копытца. Тушка была еще теплой.
– Отчего он умер? – Арчи нагнулся рядом с отцом Игнасио, который посохом перевернул животное.
– От зубов, – кончик посоха уперся в порванную шею, где шерстка намокла от крови. – Должно быть, мы спугнули какого-то хищника, и он предпочел убежать, бросив добычу. Обычно они втаскивают ее на дерево. Очень кстати, должен сказать. Первый раз нам попалось что-то крупнее мыши.
– Да. Вы знаете, я раньше думал, такой лес должен кишеть животными, знаете, как в книжках для мальчиков. А он пустой. Мы даже не смогли никого подстрелить – просто потому, что никого нет. Пустой лес, правда, странно?