или Великой депрессии
[52], хотя пожелтевшая бумага и толстый слой пыли затрудняли точную идентификацию. «Р. с другом» — гласила надпись в углу. Оба субъекта не внушали Дону симпатии, и ему оставалось только гадать, кто они и что с ними стало.
Он криво усмехнулся — если мужчины рода Мок выглядели так в старости, неудивительно, что они вели уединенный образ жизни. Кроме этого снимка были еще и другие, но они так сильно пострадали от огня, что изображения почти исчезли. Края фотографий загнулись и почернели, создавая впечатление, что кто-то швырнул их в печку, а затем запоздало раскаялся.
— Я смотрю, вы так и не избавились от этого хлама, — Курт прикурил сигарету. — Здесь не повернуться. И эти чертовы куклы. Они меня в детстве пугали до смерти.
— Кхм, в доме не курят, — Дон сделал большие глаза и провел пальцем по горлу.
Он многозначительно потыкал пальцем в пол, откуда сквозь вентиляционную решетку то и дело доносились звуки приглушенного смеха:
— Таков закон.
Сам он регулярно бросал курить со дня запуска первого спутника.
Курт выдохнул дым с экстатическим видом кайфующего наркомана:
— Фиг я пойду в такую собачью погоду на улицу. А без курева у меня башка взорвется. Хочешь?
— О да, — Дон почти выхватил предложенную сигарету из руки сына. Несколько минут они курили в блаженной тишине, и алкогольные пары в крови Дона начали уступать никотиновому приходу. — Ну и по какому поводу?
— Ты о чем?
— Я о том, что мы видим Холли в лучшем случае раз в год. Что касается тебя, ты вечно крутишься на своей работе как белка в колесе. И вот вдруг вы оба пожаловали, да еще как снег на голову, хочу заметить. Ну так что случилось?
Курт выдохнул из ноздрей дым:
— Мама нам пригрозила. Хочешь сказать, ты не в курсе?
— Мне хватало и ваших открыток, сынок. Я дорожу своим миром и покоем. Пригрозила вам чем?
— Отлучением от наследства, чем же еще?
— С этим она опоздала.
— Ха-ха! Я шучу — это она Холли просила приехать, а не меня. Я прибыл, потому что хотел поговорить, — Курт затянулся, сосредоточенно сморщившись, как бывало всякий раз, когда его в высшей степени прозаический ум наталкивался на слишком сложную для него задачу. — Дело в том… Это даже странно, но…
— Ой-ёй, — прервал его Дон. — Быстро! — Он затушил сигарету, спрятал окурок в нагрудном кармане и бешено замахал руками, разгоняя дым над головой.
— Эй, ребята, — крикнула снизу Мишель. Ее тень заплясала на потолке над ступеньками. — Как там у вас дела?
— Э-э, кхе-кхе, — отлично, дорогая! Почти закончили, — ответил Дон, стараясь не поддаваться щекотке в горле, невыносимой потребности зайтись в кашле.