Дон был вынужден признать, что история Аргайла отлично закручена. В ней присутствовали все необходимые составляющие — разлученные судьбой любовники, жестокий рок, месть потусторонних сил, редкий цветок, расцветший в точности на том месте, где пара была побита камнями, яркая легенда, передававшаяся из поколения в поколение как поучительная притча. Когда наступила развязка, аудитория наградила Аргайла аплодисментами, а тот, успевший поведать эту свою историю не меньше чем в сотне питейных заведений во всех углах земного шара и еще в двух сотнях лекционных залов, наполненных развесившими уши студентами, привстал с места, чтобы отвесить галантный поклон.
— Отличный рассказ, Аргайл, просто отличный, — Дон отсалютовал старому другу стаканом. — Жаль только, что полная брехня. Кто следующий?
После взрыва хохота, разрядившего обстановку, Курт предложил:
— Может, ты, Холли? Как насчет байки о привидениях? Про несчастного бедолагу Бориса?
— Никому не интересно слушать про Бориса. Они знают уже все мои байки.
Холли всегда было неприятно поддразнивание Курта, особенно когда к нему присоединялась мать. Холли впервые призналась в этом Дону на свадьбе Курта, когда они уже хорошо выпили и разговор зашел о загробной жизни и вероятности того, что тени деда и бабушки еще витают где-то в этом мире.
— Да, это точно, — ухмыльнулся Курт. — Но ты так здорово рассказываешь. Что касается Бориса, я думаю, этот шедевр своим возникновением обязан твоей аллергии на кошек. Ты точила зуб на кису с первого дня знакомства — признайся, — он увернулся от кружки, запущенной ему в голову. — Или просто хотела подкинуть маме доказательства в пользу ее теории полой Земли…
Дон бросил острый взгляд в сторону супруги, оценивая ее реакцию, но Мишель продолжала улыбаться, и он подумал, что она уже порядочно захмелела. Или — чудо из чудес — старые раны и вправду затянулись.
Но вдруг стремительно, как выпад атакующей змеи, выражение ее глаз изменилось, и она вперила в Курта чрезвычайно пристальный взор.
— Моя теория полого чего? — произнесла она тем особенным медовым тоном, который ее голос приобретал в моменты гнева; тоном, который звучал за миг до того, как она выпускала когти и разрывала на клочки сотни незадачливых коллег в ходе сотен дебатов.
— Ну полой, этой… ну ты понимаешь, — Курт кашлянул и повертел головой, ища спасения.
— Ох, мой милый, все на свете знают, что никакого маленького народца не существует, — улыбка Мишель была похожа на звериный оскал. Она обнажала слишком много зубов, по-прежнему превосходных, невзирая на ее годы. — Но есть истории и получше. Я рассказывала вам, как доктор Плимптон водил меня в испанский бордель, чтобы познакомить со своей сестрой? Она занимала там высокую должность. Заставляла всех прочих шлюх вкалывать до кровавого пота. По счастливому совпадению, Луис как раз проверял достоверность слухов о сообществе, которое живет в пещерах, не обозначенных на картах. Дон, какая жалость, что ты к тому времени уже забросил спелеоспорт. Там были такие сталактиты! А сталагмиты!