— Это не норы, — отозвался Гимли, — это великое королевство и город Дварроуделв. В старину он был не темным, а полным света и великолепия, и память об этом сохранилась в наших песнях.
Он встал и звучно запел в глубокой тьме, и голос его эхом летел под своды.
Проснулся он один,
когда мир молод был,
когда среди долин зеленый ветер плыл.
Шел Дюрин, напевал, и имена давал
тем землям, что еще никто не называл.
Среди безмолвных гор он пил из родников,
и видел он узор кисейных облаков.
Вокруг его волос над мудрой головой
кольцо из звезд вилось,
что дружат с синевой.
И горы были высоки
в прекрасные те дни
перед паденьем Королей, которых не было сильней.
И Нарготронд, и Гондолин, что за Моря сейчас ушли,
Могучи были, велики, по-настоящему близки
В тот юный день, в тот Дюрин день.
Он был король. Его дворец
был высечен из хрусталя.
Его, как праздничный венец,
носила на главе земля.
Был выточен из камня трон,
как кружево, среди колонн.
И руны власти вырезал
он на двери, ведущей в зал.
Веселой жизнь тогда была.
Здесь резчик свой узор творил,
у кузнеца огонь пылал,
по наковальне молот бил.
Росли дома, росли дворцы,
росли хлеба, росли леса.
И груды золота росли,
на них свет факелов плясал.
Неутомимый был народ!
Играли арфы под Горой,
слагались песни под луной,
любил веселье Дюрин род.
Огонь подземный подчинен
Был власти Дюрина, но вдруг
Восстал Балрог, неукрощен,
И выжег, вымел все вокруг.
Сейчас все стихло. Ветер сер.
И горы спят глубоким сном.
Мир постарел, мир поседел.
Разрушен славный Дюрин дом,
замолкли звуки сладких арф,
в старинных залах темнота,
и неподвижен лунный серп
в глубоком зеркале пруда.
В Мории, в месте Кхазад-Дум,
под камнем, не известным нам,
корона Дюрина лежит
и верность Дюрину хранит.
Она не зря так долго ждет
владельца – он опять придет,
и улыбнется сонный мир,
и зажурчат ручьи опять,
проснутся звуки звонких лир,
и будут скрипачи играть.
— Недурственно, — сказал Сэм. — Я бы заучил. В Мории, в месте Кхазад-Дум! Но как подумаешь обо всех этих лампах, тьма кажется еще тяжелее. А что, тут еще лежат груды золота и драгоценных камней?
Гимли молчал. Пропев свою песню, он замкнул уста.
— Груды драгоценностей? — переспросил Гэндальф. — Нет. Орки часто грабили Морию, и здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор как отсюда бежали гномы, никто не осмеливался искать сокровища в недрах: их поглотила вода – или тень страха.
— Почему же гномы хотят вернуться сюда? — спросил Сэм.