И Арагорн поведал обо всем, что произошло на Карадрасском перевале и в последующие дни, о Балине и его книге, о сражении в зале Мазарбул, об огне, об узком мостике и о наступлении Ужаса. — То было древнее Зло, какого я еще не видел, — сказал Арагорн. — Сразу и тень, и пламя, сильное и ужасное.
— Это был Балрог из Моргота, — добавил Леголас, — самая страшная из эльфийских погибелей, если не считать Того, Кто Засел в Башне Тьмы.
— Поистине, на мосту я увидал то, что преследует нас в самых мрачных снах; я видел Погибель Дюрина, — тихо молвил Гимли, и в глазах его был ужас.
— Увы! — проговорил Келеборн. — Мы давно опасались того, что под Карадрасом спит Ужас. Знай я, что гномы Мории опять разбудили его, я запретил бы вам пересекать нашу северную границу – вам и всем, кто идет с вами. И – если бы такое было возможно – можно было бы сказать, что мудрый Гэндальф впал в безумие, раз без необходимости отправился в лабиринты Мории.
— Истинно безумен тот, кто говорит подобные вещи, — серьезно возразила Галадриель. — Гэндальф никогда не совершал бесцельных и бессмысленных поступков. Те, кто шел за ним, не знали его замыслов и не могут рассказать о них. Но что бы ни случилось с проводником, те, что следовали за ним, не повинны в этом. Не жалей, что приветил гнома. Если бы наш народ давным-давно изгнали из Лотлориена, кто из галадримов – будь это хоть сам Келеборн Мудрый, – оказавшись поблизости, не пожелал бы взглянуть на свое древнее отечество, даже если бы там поселились драконы?
Темна вода Кхелед-Зарама и холодны истоки Кибиль-Нала, прекрасны были многоколонные залы Кхазад-Дума в Древние Дни, до падения Великих Королей. — Галадриель взглянула на Гимли, понурого и печального, и улыбнулась. Гном, заслышав названия, произнесенные на его древнем языке, поднял голову и встретился взглядом с госпожой. И Гимли показалось, будто он заглянул в самое сердце врага и неожиданно нашел там любовь и сострадание. На лице его появилось удивленное выражение, и он улыбнулся в ответ.
Он неуклюже поднялся и поклонился, как принято у гномов, со словами: — Но еще прекраснее живая земля Лориена, а госпожа Галадриель прекраснее всех сокровищ, скрытых в недрах земли!
Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Келеборн: — Я не знал, что ваш путь был так труден. Пусть Гимли забудет мои резкие слова: их подсказала мне тревога. Я помогу вам, чем только смогу, каждому сообразно его желаниям и нуждам, но особенно тому из маленького народа, кто несет бремя.
— Ваша цель нам известна, — подхватила Галадриель, глядя на Фродо, — но мы не будем открыто говорить о ней. Однако, может статься, вы не напрасно пришли в эту землю в поисках помощи, как определенно намеревался поступить Гэндальф. Ибо повелитель