— Спи, не бойся! — успокоил Гэндальф. — Ты едешь не в Мордор, как Фродо, а в Минас-Тирит и там будешь в безопасности, насколько это вообще возможно в наши дни. Если Гондор падет или Кольцо захватят, то ты не найдешь убежища и в Шире.
— Слабое утешение, — заметил Пиппин, и тем не менее дремота одолела его. Последним, что он запомнил, прежде чем провалиться в глубокий сон, были мельком увиденные высокие белоснежные пики, мерцавшие над облаками в отраженном свете заходящей луны, словно плавучие острова. Хоббит задумался о том, где теперь Фродо, уже в Мордоре или мертв... Он не ведал, что Фродо глядел издалека на ту же луну, покидающую Гондор перед наступлением дня.
Пиппина разбудил звук голосов. Промелькнули еще один день в укрытии и еще одна ночь скачки, наступили предутренние сумерки – вновь близился холодный рассвет, и все вокруг было окутано промозглым серым туманом. Обгоняющий Тень стоял весь в поту, от него валил пар, но конь гордо изгибал шею и не выказывал никаких признаков усталости. Рядом с ним столпилось множество рослых людей, закутанных в теплые плащи, а за ними в тумане виднелась каменная стена. Она казалась частично разрушенной, и, хотя ночь еще не ушла, Пиппин услышал шум напряженной, поспешной работы: удары молотов, звяканье мастерков и скрип колес. Кое-где в тумане тускло горели факелы и костры. Гэндальф что-то говорил людям, преградившим ему дорогу, и, прислушавшись, Пиппин понял, что речь о нем.
— Да, верно, вы нам знакомы, Митрандир, — говорил предводитель людей, — вы знаете пароли Семи Ворот и вольны проехать. Но мы не знаем вашего спутника. Кто он? Гном с Северных гор? Нам сейчас не нужны чужеземцы, если это не могучие воины, на чью преданность и помощь мы могли бы рассчитывать.
— Я поручусь за него перед Денетором, — возражал Гэндальф. — Что же касается доблести, то не следует судить о ней по стати. Он прошел больше сражений и опасностей, чем вы, Инголд, хотя вы вдвое выше его. Сейчас он едет из взятого штурмом Исенгарда, о чем мы везем известие, и очень устал, иначе я разбудил бы его. Его зовут Перегрин, он очень храбрый человек.
— Человек? — с сомнением переспросил Инголд, а остальные засмеялись.
— Человек! — воскликнул Пиппин, окончательно проснувшись. — Человек! Конечно, нет! Я хоббит и не очень храбрый, разве что иногда, если подопрет. Не позволяйте Гэндальфу вводить вас в заблуждение!
— Многие великие герои не могли бы сказать о себе больше, — заметил Инголд. — Но что такое хоббит?
— Коротыш, — ответил Гэндальф. — Нет, не тот, о котором говорилось, — добавил он, заметив на лицах людей удивление. — Не тот, но из его родни.