Пиппин с растущим удивлением смотрел на огромный каменный город, столь обширный и великолепный, что и во сне не приснится, – больше и сильнее Исенгарда и неизмеримо прекраснее. Однако с течением лет Минас-Тирит и в самом деле приходил в упадок и уже наполовину опустел – здесь могло бы свободно проживать вдвое больше народа. На каждой улице Гэндальф и Пиппин проходили мимо больших каменных домов, чьи двери и арки ворот украшала великолепная резьба – надписи, странные и древние. Пиппин предположил, что это имена некогда живших там важных людей и их сородичей. Однако ныне дома были погружены в безмолвие, на широких мощеных дворах не звучали шаги, в залах не звенели голоса, в дверях и пустых окнах не было видно лиц.
Наконец прибывшие вышли из тени к седьмым воротам: теплое солнце, которое сияло за Рекой, когда Фродо шел по долинам Итилиена, сверкало здесь на гладких стенах и колоннах и на большой арке с замковым камнем, вырезанным в виде головы короля в венце. Гэндальф спешился, так как коням не дозволялось входить в цитадель, и после нескольких негромких слов хозяина Обгоняющий Тень позволил увести себя.
Стражники у ворот были одеты в черное, их головы прикрывали диковинные шлемы с высокими гребнями и длинными защитными пластинами, плотно прилегавшими к щекам; выше этих пластин крепились белые крылья морских птиц. Шлемы сверкали серебряным блеском, так как были сделаны из митриля – наследия славы былых дней. На черных плащах под серебряной короной и лучистыми звездами было вышито снежно-белое дерево в цвету. Этот наряд наследников Элендиля не носил никто во всем Гондоре, кроме стражи цитадели перед Фонтанным двором, где когда-то цвело Белое Дерево.
Весть о прибытии Гэндальфа и хоббита, по-видимому, опередила гостей: чародея и Пиппина пропустили немедленно и без всяких вопросов. Гэндальф быстро прошел через мощенный белым камнем двор. Там среди яркой зелени играл струями на утреннем солнце красивый фонтан, но в центре стояло мертвое дерево, склоненное над бассейном, и с его голых и обломанных ветвей в чистую воду печально стекали капли.
Торопясь вслед за Гэндальфом, Пиппин взглянул на дерево. Ему подумалось, что выглядит оно траурно, и он удивился, зачем мертвое дерево оставили там, где все прочее так ухоженно.
Ему вспомнились слова, которые когда-то пробормотал Гэндальф: «Семь звезд, и семь камней, и одно Белое Дерево».
Но тут Пиппин оказался у дверей большого зала под сверкающей башней, вслед за чародеем прошел мимо высоких молчаливых часовых и очутился в холодном гулком полумраке каменного здания.