– Да, похоже, он получился симпатично. – Мистер Джойбой легонько ущипнул сэра Фрэнсиса за бедро, как делают торговцы домашней птицей. – Мягкий, гибкий. – Он поднял руку покойника и осторожно согнул ее в кисти. – Полагаю, что через два-три часа можно будет придать ему позу. Голову придется слегка наклонить, чтоб шов на сонной артерии оказался в тени. Скальп подсох очень симпатично.
– Но, мистер Джойбой, вы же придали ему Улыбку Лучезарного Детства!
– Да, а разве она вам не нравится?
– О, мне-то она, конечно, нравится, но Ждущий Часа ее не заказывал.
– Мисс Танатогенос, вам Незабвенные улыбаются помимо своей воли.
– Ой, что вы, мистер Джойбой.
– Истинная правда, мисс Танатогенос. Похоже, я просто бессилен что-либо с этим поделать. Когда я готовлю вещь для вас, некий внутренний голос говорит мне: «Он поступит к мисс Танатогенос», – и пальцы перестают мне повиноваться. Вы не замечали этого?
– Ой, правда, мистер Джойбой, я только на прошлой неделе заметила. «Все Незабвенные, которые поступают в последнее время от мистера Джойбоя, – сказала я себе, – улыбаются просто бесподобно».
– Все для вас, мисс Танатогенос.
Музыки здесь не было слышно. На этом этаже деловито журчали и булькали краны в бальзамировочных, жужжали электрические сушилки в косметических кабинетах. Эме трудилась, как монахиня, сосредоточенно, бездумно и методично; сначала мытье шампунем, потом бритье, потом маникюр. Она разделила на пробор седые волосы; намылила каучуковые щеки и взялась за бритву; потом подстригла ногти и проверила, нет ли заусениц. Затем она подкатила столик, где стояли ее краски, кисти, кремы, и сосредоточенно, затаив дыхание, приступила к самой ответственной фазе своего творчества.
Часа через два задача была в основном выполнена. Голова, шея и руки усопшего вновь обрели краски – несколько жесткие по тону, с грубоватыми тенями, как, пожалуй, показалось бы в беспощадном свете косметического кабинета, но ведь творение Эме предназначалось для показа в янтарных сумерках салона Упокоения и в полумраке церкви, где свет пробивается через витражи. Эме подсинила тени у век и отступила на шаг, чтобы спокойно полюбоваться своим шедевром. Мистер Джойбой неслышно подошел к ней и стал рядом, глядя на ее работу.
– Прелестно, мисс Танатогенос, – сказал он. – Я всегда могу положиться на вас, зная, что вы осуществите мой замысел. У вас были трудности с правым веком?
– Чуть-чуть.
– Внутренний уголок глаза имел тенденцию к приоткрыванию, не так ли?
– Да, но я положила немного крема под веко, а потом закрепила его шестым номером.