– Но ведь девушка может и передумать, правда?
– Ну, по правде сказать, я в этом не уверен. Ты ведь дала торжественное обещание.
– Да, но я была обманута. Все эти стихи, которые ты посылал мне и притворялся, будто сам их написал, и все они такие возвышенные, что я даже наизусть учила отрывки, – оказывается, их написали другие люди, а некоторые из этих людей даже завершили путь сотни лет назад. В жизни так обидно не было, как тогда, когда я узнала.
– Так, значит, в этом все дело?
– И эти ужасные «Угодья лучшего мира». Ладно. Я лучше уйду. Мне даже есть расхотелось.
– Но ведь ты сама выбрала это место. Когда я тебя приглашал, я никогда не кормил тебя этими жирножками, правда?
– Если только не я тебя приглашала.
– Это несущественно. Но не можешь же ты идти вот так по улице и плакать. Моя машина стоит напротив. Давай я подброшу тебя до дому.
Они вышли на улицу, ярко освещенную светом неоновых ламп.
– Ладно, Эме, – сказал Деннис, – давай не будем дуться.
– Дуться? Ты мне просто отвратителен.
– Когда мы виделись в прошлый раз, мы были помолвлены и собирались сочетаться браком. Надеюсь, я могу рассчитывать на какие-то объяснения. Пока единственное, в чем ты обвиняешь меня, – это то, что не я автор нескольких наиболее знаменитых стихотворных шедевров, написанных по-английски. Ну а кто же тогда? Твой Гопджоп?
– Ты хотел, чтобы я подумала, будто это ты написал.
– Ну, Эме, ты несправедлива ко мне. Это я должен был бы быть разочарован тем, что девушка, на которую я растрачивал свои чувства, незнакома с самыми популярными сокровищами литературы. Но я понимаю, что твои критерии образования отличаются от тех, к которым я привык. Ты, несомненно, лучше, чем я, разбираешься в психологии и китайском языке. Но, видишь ли, в том отмирающем мире, из которого я пришел, цитирование – это поистине национальный порок. Когда-то цитировали античных писателей, теперь лирическую поэзию.
– Никогда больше не поверю ни одному твоему слову.
– Черт побери, чему ж тут не верить?
– Я в тебя не верю.
– Вот это уже другое дело. Верить кому-то и верить в кого-то – здесь, конечно, есть существенное различие.
– Ох, да перестань ты рассуждать.
– Что ж, согласен.
Деннис подогнал машину к обочине и попытался заключить Эме в свои объятия. Она сопротивлялась яростно и умело. Он тотчас отступился и закурил сигару. Эме долго всхлипывала, забившись в угол, а потом вдруг сказала:
– Эти ужасные похороны.
– Попугай Джойбоя? Да. Это я, пожалуй, смогу объяснить. Мистер Джойбой требовал, чтобы гроб был открытый. Я возражал, и ведь, в конце концов, мне виднее. Я изучал это дело. Открытый гроб годится для собак и кошек, они очень естественно сворачиваются в клубочек. Другое дело попугаи. Они выглядят просто нелепо, когда голова их покоится на подушечке. Но я наткнулся на непробиваемую стену снобизма. Раз так хоронят в «Шелестящем доле», значит, так должны хоронить в «Угодьях лучшего мира». Или ты думаешь, он вообще все это подстроил? Может быть. Вполне допускаю, что этот ханжа и зануда пошел на то, чтоб бедняга попугай выглядел так нелепо, лишь бы уронить меня в твоих глазах. Да и вообще, кто приглашал тебя на эти похороны? Ты что, была знакома с покойным?