Как я мечтаю, что ты меня поймёшь и оценишь во мне мою сущность, мою откровенность, а не обидишься, чем-то оскорбившись, замкнёшься и как бы перестанешь меня понимать. Как я боюсь этой твоей черты, и как она часто стала проявляться.
Неужели мы превратимся в старых ничтожеств, которые ненавидят друг друга, и во всём завидуют друг другу, и мелко пакостят. Боже, помоги нам!
Я, Витя, очень плохо себя чувствую, я больна.
Я никак не хочу тебя пугать, я знаю, что нервы у тебя слабые, но я также знаю, что ты окреп теперь, и во многом сильней меня и что в этом году теперь с тобой можно говорить откровенно.
Надо быть мужественным и смотреть на правду, и не надо бояться. Надо нам вместе ещё пожить.
Я больна, Витя. Я боюсь, что мои глаза меня подведут, не сегодня, быть может, не завтра, а через несколько лет. Это так серьёзно, что говорить мне об этом тяжело, и очень тяжело, если я не найду отклика в тебе. Настоящего серьёзного отклика и понимания.
Очень много зависит от нас самих и от тебя. Зимой, в январе, это случилось, я не говорила тебе, боялась, потом пошла к врачу. Это было 7 февраля – а ты подвёл (я пришла полуслепая, а ты пьян, и целый день я мучилась). Потом стала колоться и долго боялась, и глазам было плохо. Но в семье было хорошо. Я успокоилась. Я стала лучше. Ты не представляешь, как каждое утро открываешь глаза и ждёшь, как ты увидишь, и видишь муть и мглу. Идём с тобой в подвал по весеннему снегу, а в глазах муть; я становлюсь мрачной. Потом, представь себе, стало проходить. Мы стали собирать книги. Я думала про себя: боже мой, всё хорошо – Витя совсем изменился, я поправляюсь. Потом вдруг эта нелепость с работой меня совсем выбила. Почему я говорю об этом? Потому что с этого момента пошёл такой перегруз, что я опять вдруг заболела. Мне показалось, что имеется такой антагонизм, такая ревность ко всему, что от меня исходит, что я сжалась в комок. А ты начал «перегружаться» лекарствами. А для меня это нож острый, погибель, невозможность жить. Не спать ночами, мучиться сердцем, и горькая обида оттого, что ты не можешь считаться с моей болезнью.
Витя, видно, пришёл твой черёд переломить себя. Как когда-то я переломила себя для тебя.
Как я мечтаю о другой жизни между нами. Как я хочу, чтобы ты понял, что мысль о слепоте приходит мне в голову. Что я хочу использовать сейчас время, чтобы что-то сделать, чтобы «это страшное» не пришло. К кому же мне обращаться? Это только надо понять, тогда и жертвовать будет легко.
Понять всем нутром, иметь то доброе ласковое внутреннее отношение ко мне как к единственному близкому.