А хозяйки будут доить медведиц. Доить медведицу? А почему бы и нет! Ведь могли же предки венгров пить кобылье молоко! А разве ослица такое уж хорошее животное? А пьют же от нее молоко! Сына Женевьевы, хоть он и князем был, кормила же серна в лесу, а осужденного на голодную смерть Уголино собственная дочь кормила своим молоком. Это нарисовал сам Рафаэль. Так почему же не могла бы меня, покинутого в ледниках и обреченного на голодную смерть матроса, кормить медведица? Попробовал я - удалось, только жаль, что Рафаэль этого не видел, а то нарисовал бы!
Белая медведица приняла меня за своего сына - ишь, какой доброй стала! Но это только одна медведица. Что будет с остальными? За кораблем уже слышать их ужасный рев. Минута, и они заберутся на корабль. Вот они уже на палубе, стучат в люки. Моя хорошая белая медведица дрожит, боится за мою жизнь! Не бойся, Бэби! (Я ее назвал Бэби). Я поговорю с твоими соотечественниками.
Бэби подняла на меня свои понимающие глаза, словно прониклась жалостью ко мне. Да, и я действительно нашел верное средство! Каждое существо можно подкупить, даже белого медведя!
В кабинете редкостей природы стояли заспиртованные в крупных сосудах всевозможные чудеса, которые наши ученые собрали для европейских музеев. Был здесь даже не раз описанный учеными и исследователями розовый тюлень.
Я положил все эти чудеса в две корзины и закрепил их на спине Бэби. Сам надел белую медвежью шубу, опрыскав ее хлороформом. Нос и рот перевязал смоченным в уксусе платком, чтобы, случайно, от хлороформа и самому не очуметь. Приготовившись так, пропустил Бэби вперед и открыл двери на палубу.
Я рассчитал, что медведи сразу бросятся к корзинам, и тогда я узнаю, кто из них медвежий властелин. Потому что его добычей станет самое ценное из лакомств - заспиртованный розовый тюлень. Мне необходимо получить расположение и дружбу только этого одного медведя, вожака.
Как я думал, так оно и произошло. Корзины опустели через минуту, еще на ступеньках. Огромный - семь с половиной футов медведище захватил большинство гостинцев, другие, вероятно, его министры, тоже захватили себе самое лучшее. Мелкие вещи - какие-то плавающие в спирту мышата - достались уже голубым лисицам, сопровождавшим медведей. Несколько белых медведей вылезли на мачту, страшным ревом протестуя против такого распределения. Это была так называемая оппозиция. Ей полетели пустые сосуды.
Когда медведи съели все лакомство, выпили весь спирт, медвежий великан начал тихо мурлыкать - завел разговор с моей медведицей. Она нежно облизывала морду медвежьего властелина и зубами мягко расчесывала шерсть на его шее. Теперь для меня все стало понятно.