61. В городе идет постоянное строительство. Не для того, чтобы расширить город; он удовлетворяет насущным потребностям, его границы с давних пор неизменны — даже, кажется, существует некий известный страх перед его расширением; жители с готовностью себя ограничивают, переустраивают площади и парки, надстраивают новые этажи над старыми зданиями, но на самом деле подобные новостройки — отнюдь не главная цель этой непрекращающейся строительной активности. На самом деле она направлена на — скажем пока так — упрочение существующего. Это не значит, что раньше строили хуже, чем сейчас, и что теперь постоянно приходится исправлять прежние ошибки. Хотя некоторая небрежность у нас господствовала всегда — причем трудно разделить, что в ней от легкомыслия, а что от беспокойной нерешительности, — но как раз в строительстве у нее было менее всего возможностей проявиться. Мы ведь живем в стране каменоломен, строим почти исключительно из камня, даже и мрамор имеется, и то, что люди при строительстве могут упустить, компенсируется стойкостью и незыблемостью материала. К тому же в отношении к строительству нет различий между эпохами, одни и те же неизменные строительные правила действуют с древних времен, и хотя в силу особенностей национального характера они не всегда строго выполняются, но и это остается неизменным и справедливо как для самых старых построек, так и для самых новых. Вот есть, к примеру, под городом, на Римской горе, одна руина; это развалины сельского дома, который был здесь построен, должно быть, больше тысячи лет тому назад. Должно быть, его выстроил себе какой-нибудь богатый, старый и одинокий купец, после смерти которого дом, конечно, сразу же был заброшен: у нас нелегко найти того, кто захочет жить так далеко за чертой города. Таким образом, постройка была отдана на разрушение векам, а уж они-то, разумеется, работают тщательнее, чем строители. И если сегодня в какой-нибудь тихий воскресный день — даже и по дороге, когда вы будете пробираться сквозь густой кустарник на склонах горы, вас едва ли потревожит встреча с кем бы то ни было — вы подниметесь туда и посмотрите на эти развалины, то обнаружите лишь несколько стен основания, самая высокая из которых не выше человеческого роста, да где-нибудь заметите ушедшую под давлением времени в плотные слои земли тонкую, во многих местах выщербленную колонку, да сквозь почти черный плющ еще проглянет, более угадываемый, чем узнаваемый, торс какой-нибудь статуи. Вот, пожалуй, и все, если не считать двух-трех буквально сросшихся в монолит, твердых, как скала, куч щебня и нескольких кое-где торчащих из земли камней на склоне; все остальное сгинуло. И все же по общему расположению еще и сейчас угадывается (предание это подтверждает), что здесь была обширная постройка, напоминавшая замок, а там, где сейчас едва продираешься, в кровь исколовшись о шипы, сквозь низкорослый, но густой кустарник, был красивый парк, деревьям и террасам которого суждено было надолго пережить сам дом.