И градус агрессии в обществе накаляется, и уже никто ни с кем не разговаривает, ведь проще кричать, бить, рвать — кусок мыла важнее репутации, да и что такое вообще — репутация? Репутацию на хлеб не намажешь, и вот это извечное «на хлеб не намажешь» оказалось отчего-то важнее совести, например, — ее ведь тоже на хлеб не намажешь, или порядочности. И только то, что можно, фигурально выражаясь, намазать на хлеб, — только это и имеет какую-то ценность в глазах подавляющего большинства сограждан. Это многовековая нищета говорит и бесправие, когда закон выживания важнее всего остального. Ведь граждане страны много веков озабочены чисто физическим выживанием, а потому вопрос репутации для них вторичен, к сожалению. Но то, что это примет такие уродливые формы, Диана и подумать не могла и очень болезненно воспринимала явное оскотинивание сограждан, возведенное к тому же в некую доблесть.
— Страшная вещь — подмена ценностей…
Когда война — это мир, ложь — это правда, а зло — это добро и благо. Но именно это и происходит вокруг, и Диана все чаще вспоминала некогда прочитанный роман Оруэлла «1984». Роман произвел на нее тягостное впечатление, и тем страшнее оказалось жить посреди ожившей серой фантасмагории, описанной почти век назад.
Диана держала в доме телевизор, но где от него антенна и пульт, понятия не имела. Если ей требовалось отвлечься, она ехала на дачу — там можно было побродить по лесу или пострелять по тарелкам. Этой забаве когда-то научил ее отец. Он считал, оружие — важная часть культуры любого народа, и нужно уметь с ним обращаться. На даче был сейф, где стояли отцовские огнестрельные игрушки, и Диана частенько приезжала туда именно пострелять — особенно зимой, чтобы не беспокоить соседей. Иногда они приезжали вместе с Андреем, и она всегда радовалась тому, что стреляет лучше его. Андрей же отшучивался тем, что куда ему, смертному, равняться с Дианой — земной ипостасью самой богини охоты, и ей нравилось это сравнение, она не подавала виду, но нравилось.
Но когда Диана работала, развлечения отходили на второй план. Нужно же иметь стимул — и стимулом была неделя на даче, свободная от готовки и наполненная прогулками, хорошими книгами и стрельбой.
Вот и сейчас она работала, едва успевая по следам убийцы, запутывая следствие, стараясь не оставить следов — сейчас она именно этот убийца. Диана понимала его мотивы, она сейчас и есть он, и, конечно же, он прав, у него нет выбора, его заставили так поступить, потому что он не нашел ни правосудия, ни сочувствия, ни истины, и ему тоже проще убить — где молчит правосудие, так говорит мистер Линч.