– Что будем делать? – прошептала Ольга, несмотря на ком ужаса, вставший в горле и мешавший говорить.
– В Москву пойдем, – ответил Ярос и нежно погладил девушку по щеке. – Если там есть люди, мы обязательно найдем их и будем жить с ними. Построим дом, вырастим детей…
– Как в этом мире растить детей? – печально возразила Ольга. Перед глазами встала картина: убийца-отец лишает жизни собственных детей и жену.
– У нас получится, – пообещал юноша. – Для людей, родившихся и живущих в этом мире, он – родной. Этот мир – наш! И если старики приходят в ужас от окружающего мира, то мы – нет! Я не видел жизни до Катастрофы и не хочу: там не было б тебя, ведь мой мир теперь – одна милая девушка. Моя девушка.
Ольга повернулась и долго всматривалась в глаза Яра, потом улыбнулась и уткнулась лбом в его плечо.
– Пойдем, мой мир, – прошептала девушка. – Найдем людей, построим дом, вырастим детей. Теперь мне уже не так страшно… когда ты рядом.
Однообразие утомляло и вместе с тем погружало в размышления – ничем не примечательный серый туннель не привлекал внимания, в нем не находилось опоры для глаз, шпалы равномерно появлялись из темноты и исчезали за спиной. И ни звука, кроме шарканья ног, легким эхом разносившегося по железобетонной подземной кишке. Мысли скакали у обоих – слишком много за последнее время случилось, чтобы просто обдумать события и забыть. Нет, на это потребуются годы, может, вся жизнь, но сейчас невозможно осмыслить случившееся. Поэтому Яр и Ольга молчали: так легко и просто было поддаться монотонному виду туннеля, не требующего никаких действий, кроме бесконечного движения в одном направлении, никаких лишних раздумий.
– Я устала, – наконец произнесла девушка. – Давай отдохнем?
Яр согласно кивнул, и они устроились у стены, положив фонарик на пол. Луч света теперь бил вверх, отсвечивая от стен и потолка, создавая подобие светового купола. Молодые люди могли взглянуть друг на друга, но почему-то этого не делали. Странная, обескураживающая и лишающая мыслей пустота туннеля все еще действовала на них. Ольга прислонилась к холодной стене и закрыла глаза. А Яр поставил автомат рядом, уставился в выбоину на стене и попытался осознать потерю Игоря.
Но не смог. Не смог понять, как человек, появившийся в его жизни всего пару недель назад, стал настолько близким, что гневные и жестокие слова, сказанные лекарем в бункере, резали душу не хуже ножа. Обида и горечь вновь завладели Яром. Он сжал до хруста кулаки, но тут же разжал их, понимая всю бессмысленность накатившей вдруг ярости. Лучик солнца – вот, что это было. Игорь ворвался в серую, убогую жизнь юноши, осветил и указал путь, а затем вновь растворился в кромешной темноте прямого, как судьба Яра, туннеля. Туннеля, который из-за мутации юноши был предсказуемым и бесповоротным. Рождение, короткая серая жизнь и близкая смерть. Но Игорь нашел во тьме единственный поворот – тот путь, который раньше казался Яру невозможным. А он прав… Каждый идет по своему краю: с одной стороны, жизнь, с другой – смерть, а ниточка меж ними крайне тонка, и край очень скользкий. И хорошо, что Ярославу попался на пути Игорь. Он, знающий и опытный, не побоялся, протянул руку и оттащил от края.