— Пошел ты… камбала!
Поддубный почти нежно улыбнулся и вдруг намертво схватил сержанта за грудь.
— А вы… заклепка, знаете эту черноморскую рыбку?
Старшина разнял их, как котят.
— Разговорчики!..
— За наши ошибки, Андреев, другие поплатятся жизнью, — все еще нагнувшись, говорил Кирилл.
— Эшелоны-то ушли, товарищ лейтенант…
— Так надо узнать, хоть как они ушли, раз уж мы тут, а не сочинять догадки. А то еще и в штабе заподозрят человека. А ведь он наш, русский…
— Позвольте наведаться до хаток, товарищ лейтенант, — попросился старшина. — Мне вот… с Альбатросом… этим. Там-то есть живые, расскажут.
— И живые, и мертвые есть, — выпрямляясь, сказал Кирилл и предостерегающе поднял руку. — Слышите, как воет собака?
— Подозрительная симфония, — кашлянув, хрипло сказал Поддубный. — Один и тот же песик грустит, а слышно с разных мест. Какой-то ненормальный псих гоняет его, похоже…
— В поселок пойдет Андреев… со мной, — сказал Кирилл.
…Два-три часа назад это действительно был поселок. Хороший рабочий поселок на седьмом километре от Калуги. Кирпичные домики в два порядка, яблоневые садики, школа, клуб. Все уничтожено жестоко и тупо… В черных печных трубах, воющих в низкое, куда-то несущееся небо, разведчикам еще чудился вороний голос врага. Ветер вздымал душный, тяжелый пепел, мешал со снегом, кружил. «А люди, что жили тут, где они? — сурово, как виноватого, спрашивал себя Кирилл, пробираясь от развалины к развалине. — Ни звука живого! Даже собака перестала выть. Почему бы?.. Пепел, только жирный пепел!.. Вот кроватка, бутылка с соской, одеяльце из разноцветных лоскутов… Не богата она, эта железная кроватка, пощаженная огнем! Чтобы иметь ее для своего ребенка, рабочему с разъезда Азарово не потребовалось чужое добро… Нет, никогда не зарились мы на чужое! И путь нам в жизни указывали не пожарища войн, а мирная звезда над серпом и молотом. Так почему же эти Керзоны и Чемберлены, Вильсоны и Гитлеры, — почему все эти пауки уже который раз пытаются и следы наши на земле замести пеплом?! Где люди, что жили тут?»
Метель гнула черные сучья, чесала ими свои косы…
Вдруг Андреев, перебегавший впереди, замер, подался к стене.
Они были теперь на дальнем конце поселка, почти у леса. Долетал тревожный гул вершин.
— Человек! — шепнул Андреев. — Бежит сюда…
Щелкнул предохранитель. Поток снега пронесло. Под ветром клонился одинокий куст…
— Черт знает что мерещится! — передернул плечами разведчик. — Хоть бы стреляли… Муторно.
Кирилл плотнее прижал его локтем к стене. Сейчас уже ему казалось, что на опушке от ствола к стволу движутся, медленно удаляясь, люди.